Читать книгу - "Неон, она и не он - Александр Солин"

Резная змейка из белого золота удерживала четыре последовательные бриллиантовые вставки, за которые в свою очередь цеплялся тонкий каплевидный ободок, усеянный шестнадцатью сверкающими тем же сухим, колючим блеском розочками, а внутри ободка покачивался крупный аметист – звонкий язык его сердечного набата, сиреневое хранилище его упований. Что ни говорите, а мужской подарок – это либо аванс, либо благодарность женщине за захватывающие дух удовольствия. Приняв загадочный вид и пряча подарок за спиной, он торжественно объявил:

– Наташенька, дорогая, хочу преподнести тебе скромный подарок, который тебя не стоит, ибо ты у меня бесценна! Делаю это не потому что ты позволяешь себя касаться, а потому что ты есть и терпишь меня рядом с собой! Я тебя люблю! – закончил он, вручая колье.

Она сдержанно обхватила любопытными бледно-розовыми ноготками черную продолговатость футляра и, осторожно откинув крышку, впустила туда свет. Некоторое время она, не отрываясь, смотрела на обильное бриллиантовое сияние, а затем растроганно поцеловала жениха в предусмотрительно подставленные губы.

– Подожди, я сейчас! – вернула она ему футляр и убежала в комнату, где хранились ее наряды. Вернувшись в черном вечернем платье, она извлекла из красного бархатного лежбища его весомое признание в любви, встала перед зеркалом и приложила к груди. Он помог ей с застежкой и, склонившись, коснулся губами шейки. Она полюбовалась на свое отражение, порывисто обернулась, обняла его за шею и прочувствованно поцеловала. В ее порыве ему почудилось что-то болезненно похожее на благодарность Мишель. Она снова ушла и вернулась с мягким ярким пакетом.

– Я не знала, что тебе подарить и вот купила это… – протянула она ему пакет.

– Конечно, мой подарок гораздо скромнее твоего…

Он даже не стал смотреть, а прижал ее вместе с пакетом к себе:

– Наташенька, мне не нужны никакие подарки, мне нужна только ты!

– Ты все-таки посмотри, – потребовала она, освобождаясь от объятий.

В пакете оказались две дорогие рубашки и два галстука. Он тут же вспомнил, как присматривался к ним в Гостином дворе, где они побывали на следующий день после их первой ночи.

Вечером в спальной, перед тем как нырнуть к нему под одеяло, она меняла платья и, стоя перед зеркалом, прикладывала к ним украшение, приговаривая:

– Прелесть, просто прелесть!

Он наблюдал за ней из постели, словно присутствуя при колдовстве молодой ведьмы, что прикладывая к своему и без того прекрасному телу магические кристаллы, обретает их чистоту, сияние и гибельный соблазн. Каждое платье делало ее иной, оставляя все такой же пленительной. Листая себя, как увлекательную книгу, она меняла свой облик, характер, историю и от этого только здесь и сейчас познал он великую силу и мудрость моды. Глаза его сияли умилением, с лица не сходила глупая счастливая улыбка. Закончив примерку, она скинула сорочку, скользнула к нему и, прижавшись, сказала:

– А ты, Димочка, и в самом деле не иначе, как коварный соблазнитель! Сначала окольцевал, а теперь вот ошейник одел! Так ты меня скоро на золотую цепь посадишь!

– Я бы, может, и хотел, только вряд ли это возможно, – с оттенком шутливой грусти ответил он, – ведь ты меня не любишь!

– Как не люблю? А это что? – притворно возмутилась она и припала к его губам, стараясь целовать как можно натуральнее.

Он ответил на ее поцелуй, но она продержалась недолго, и он, неслышно вздохнув, занялся ее телом. Как всегда он был нежен и убедителен, пока не исчерпал ее и себя до дна, и не погрузился вместе с ней в сон.