Читать книгу - "Жизнь не здесь - Милан Кундера"

Какой поэт не грезил о своей смерти? Какой поэт не рисовал ее в своем воображении? Ах, коль умереть мне суждено, то лишь с тобой, любовь моя, и только в пламени, преображенным в огонь и свет… Вы думаете, это была просто случайная игра фантазии, заставившая Яромила вообразить свою смерть в пламени? Ничуть не бывало; ведь смерть — послание; смерть вещает; акт смерти имеет свою семантику, и вовсе не все равно, каким образом и в какой стихии гибнет человек.

В 1948 году Ян Масарик расстался с жизнью, выброшенный из окна во внутренний двор пражского дворца, — так его судьба разбилась о твердый киль Истории. Тремя годами позже поэт Константин Библ, преследуемый теми, кого считал своими товарищами, выпрыгивает с шестого этажа на мостовую того же города (города дефенестрации), чтобы погибнуть, подобно Икару, от земной стихии и запечатлеть своей смертью трагическую распрю между воздушным пространством и силой тяжести, между сном и пробуждением.

Магистр Ян Гус и Джордано Бруно не могли умереть от петли или меча, а исключительно на костре. Таким образом, их жизнь превратилась в сигнальный огонь, в свет маяка, в факел, сияющий далеко во времени, ибо тело эфемерно, а мысль бесконечна и трепещущее бытие пламени отображает ее. Ян Палах, который спустя двадцать лет после смерти Яромила, облившись на пражской площади бензином, поджег себя, едва ли мог взывать к совести народа окажись он утопленником.

А вот Офелия немыслима в пламени и должна была кончить жизнь в водах, потому как глубина вод означает то же, что и глубина в человеке; вода есть смертоносная стихия тех, кто потерял себя в себе, в своей любви, в своем чувстве, в своем безумии, в своих зеркалах и водоворотах; в воде тонут девушки из народных песен, к которым не вернулся с войны любимый; в воду прыгнула Гарриет Шелли; в Сене утопился Пауль Целан.