Читать книгу - "Нормальных семей не бывает - Дуглас Коупленд"

— Очень хорошо, Дженет. Я действительно тоскую по моей дорогой Maman[10], но письмо — или карточка в нем — или что бы там ни было нужно мне совсем не поэтому.

— Тогда я не понимаю.

— Дженет, на самом деле мне нужен конверт.

— Простите?

— О да, конечно, я уверен, что написанное на карточке — сама нежность и свет, но мне нужен конверт.

— Что вы такое говорите, Флориан?

— Дженет, задумайтесь на минутку о нехитром механизме написания писем. Ведь кто-то же должен был лизнуть конверт, правда? А я полагаю, что лизать — занятие, которое человек вряд ли доверит даже своему папе, не говоря уже о дворецком.

— И что?

— В клее на конверте, Дженет, содержится большое количество устойчивых и нетронутых соматических клеток.

— Соматических клеток?

— Не половых — не сперматозоидов, не яйцеклеток. Через несколько лет — обратите внимание: не прямо сейчас, а через несколько лет — так же неизбежно, как лазерные диски вытеснили виниловые пластинки, будет до смешного просто клонировать млекопитающих — любых млекопитающих — по соматическим клеткам. Дайте этим клеткам соответствующую почву для роста, добавьте необходимые стимуляторы и — хлоп! Новенький принц. Ваша дочь, сколько мне известно, проводит на борту шаттла эксперименты по развитию этой методики. Мир поистине тесен.

— Я... Флор, вы меня просто потрясли.

— Да, такое нелегко проглотить за один раз. Кстати, запуск по-прежнему намечен на семь сорок утра послезавтра?

— Да.

— Браво, — Флориан посмотрел на Сисси. — Наелась, дорогая?

— Вполне.

Сисси сидела за столом и трогала недавний порез на своей ладони.

Дженет дотянулась кончиком языка до самого донышка бокала, чтобы выловить последнюю каплю джина.

— Не может быть, чтобы было так уж тяжело купить королевскую перхоть, — сказала она, посмотрев на Флориана.

— На самом деле — очень тяжело, Дженет, и это хорошо, что вы рассуждаете как деловая женщина. Но заполучить клетки — это только полдела.

— В чем же другая половина?

— Другая половина — в проблеме теломер.

— Чего?

— Человеческая ДНК, Дженет, похожа на шнурок от ботинок, и на каждом его конце есть такие маленькие штучки, которые называются теломеры. В зависимости от семейного генофонда — будь то вы или столетняя старуха-француженка, выпивающая по стакану красного вина в день, — теломеры изнашиваются лет этак за семьдесят. Цепочка вашей ДНК распадается, вы старитесь и умираете.

— И что?

— Проблема с клонированием состоит в том, что если бы я собрался клонировать, ну, скажем, вас, Дженет, — а поверьте мне, Дженет, сейчас клонированием занимаются в лабораториях по всему миру, — то получившийся в конечном результате младенец унаследовал бы теломеры с шестидесятилетним износом.

— Шестидесятипятилетним.

— Таким образом, выражаясь научно, мы получили бы шестидесятипятилетнего младенца. Следовательно, чем более молодые клетки я смогу стащить, тем дороже, намного дороже они будут. Дошло?

— Да, дошло.

— Дополнительное преимущество в том, что эти клетки станут для меня опорной отметкой, с которой я смогу сличить клетки будущего принца.

— Да, разумеется.

— Есть еще клеточный материал под названием хроматин, но, боюсь, это чересчур сложная тема для нашего маленького праздничного ужина, — добавил Флориан в качестве подстрочного примечания.

Дженет закрыла глаза.

— С вами все в порядке, Дженет?

— Я ошеломлена.

— Нам надо хорошенько надраться — вот что нам нужно, Дженет. Можете больше не беспокоиться о несовместимости алкоголя с вашими лекарствами. Сисси спасла вас.

Флориан подошел к бару и просто-напросто взял бутылку джина. Вернувшись, он наполнил три стакана.

— За ваше здоровье.

— Флор, просто чтобы вы знали: настоящее письмо — под диванной подушкой в гостиной того дома, откуда вы меня увезли.

— Как вообще могло так случиться, что вы оказались в этом жутком месте?

— Это отдельная история, которая начинается с того, что мой сын Брайан обрюхатил одну маленькую злючку по имени Пшш.

— Пшш?

— Да.

— Произнесите по буквам.

Последовала обычная неразбериха, связанная с именем Пшш. Затем Дженет пересказала всю цепь злоключений, закончившихся тем, что Ллойд и Гейл оказались запертыми в своей розовой темнице.

— Но это уже слишком, Дженет. Я просто должен встретиться с этими людьми. Они все еще за решеткой?

— Насколько мне известно, да. План был в том, чтобы чуточку их попугать.

— Поехали прямо сейчас.

— Почему бы и нет? Прихватите бутылку.

— Всенепременно.

Флориан встал и отодвинул кресло за Сисси.

— Дело в том, что приемные родители Сисси были англичане и она воспитывалась в дипломатической миссии в Уганде. Отсюда ее безупречный лондонский выговор. Верно я говорю, дорогая?

Сисси бросила на него высокомерный взгляд.

— Флориан, неучтиво обсуждать людей в их присутствии, как будто их здесь нет.

— Извини, Сисси. Ты совершенно права.

Флориан оставил на столе несколько сотенных бумажек, и пока наша троица шествовала к дверям, персонал удостоил ее импровизированной овации. Флориан бросил свои часы Стиву. На стоянке Флориан сказал:

— Джен, почему бы вам не совершить небольшую экскурсию по интерьерам нашей колымаги? Уверен, внутреннее убранство покажется вам очаровательным.

Вслед за Сисси Дженет вошла в фургон размером с классную комнату средней школы, который изнутри оказался похож на увеселительный павильон, блистающий никелем, стеклянными конусами, скрытыми источниками света и великолепием зеркал. Платья самых модных моделей были штабелями сложены вокруг сведенной до минимума обстановки в черных и серых тонах. Вид такого количества наличности, превращенной в одежду, вызвал у Дженет внутреннее содрогание.

— Заранее согласна с вами, — сказала Сисси, — дом небольшой, но изысканный. Холодильник из нержавеющей стали, а стойка из травертинского мрамора — точь-в-точь как было на кухнях английского посольства до того, как Иди Амин и установленное им царство кровавого террора принудили меня пойти на мостовую.

Она открыла дверь ванной; повсюду был мрамор и зеркала.

— Просто и элегантно. Флориан действительно очень добр, моя дорогая. Он не поскупился ни на какие расходы, чтобы мои запросы — запросы леди — были сполна удовлетворены.