Читать книгу - "Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - Чарльз Кловер"

Этот успех доказывает и политический талант Жириновского, и тот факт, что национал-консерваторы получали помощь «от невидимок» (этот феномен мы только что наблюдали на примере «Памяти»). Ходили упорные слухи, будто бы Жириновский бывший агент КГБ, – его действительно выдворили в 1970 году из Турции, обвинив в шпионаже. Хотя он решительно отрицал тайную помощь от КГБ, тем не менее слухи о реальных источниках его достижений не смолкали.

ЛДПР с подозрительной поспешностью была зарегистрирована в 1991 году и оказалась первой политической партией, возникшей сразу же после легализации иных партий, кроме коммунистической. Ей многократно оказывали значительную и незначительную помощь «сверху». Виталий Коротич, возглавлявший в ту пору популярный еженедельник «Огонек», вспоминает, как в 1990 году, вскоре после появления предтечи ЛДПР – ЛДПСС, заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Владимир Севрюк «донимал» его, навязывая интервью с Жириновским: «Вам же не нравилось, что в стране нет многопартийности, – так вот вам новая партия. Что же вы не хотите поднять ее на щит?!»^[295]

Новые доказательства связи Жириновского с компартией появились, когда Яковлев опубликовал в 2005 году свои мемуары: в них он публично заклеймил ЛДПР как проект ЦК и конкретно Владимира Крючкова, председателя КГБ. Яковлев включил в свою книгу прямую цитату из документа, обеспечившего первичное финансирование ЛДПР – беспроцентный заем в 3 миллиона рублей из фондов компартии фирме, которой в то время управлял первый помощник Жириновского Андрей Завидия^[296]. В 1991 году Завидия пойдет на выборы вместе с Жириновским в качестве кандидата в вице-президенты.

ЛДПР оказалась самым, пожалуй, успешным из совместных проектов компартии и КГБ, направленных на перехват и контроль политической реформы. Одни из этих проектов, в том числе ЛДПР, должны были побеждать на выборах, другие – избегать выборов.

Еще одна группировка в верхах КПСС, также, очевидно, с благословения Крючкова, попыталась укрепить легитимность компартии, обновив саму коммунистическую идеологию. Этим еще в 1987 году занялся глава московского горкома, а впоследствии член Политбюро Юрий Прокофьев, создавший некий Экспериментальный творческий центр во главе с Сергеем Кургиняном, бывшим геофизиком и художественным руководителем театра. Под патронатом Прокофьева Кургинян, по его словам, нанял сотни специалистов с компьютерами и применил новейшие технологии для создания свежей советской идеологии. «Мы стали главным мозговым центром правительства», – сообщил мне Кургинян, и не так уж сильно преувеличил^[297]. Когда Прокофьев на очередном витке карьеры вошел в Политбюро, проект возглавил Валентин Павлов, один из будущих лидеров неудавшегося переворота в августе 1991 года. Центр породил брошюру из 93 страниц под названием «Постперестройка» – план отката от либеральных реформ и замещения коммунистической ортодоксии кое-чем пострашнее.

«Постперестройка» – это программа идеологического и духовного обновления после растерянности, вызванной реформами Горбачева. Секулярный коммунизм наполнялся богословскими смыслами: Кургинян предлагал «космическую философскую религиозную социальную идею» на основе «красной веры». Советская экономика будет передана из ведения министерств в госкорпорации, границы прогресса начнут стремительно раздвигаться, советские менеджеры превратятся в рыцарей и священнослужителей «Красной веры»^[298]. То была откровенная попытка партийных консерваторов преобразовать коммунистическую идеологию в некую смесь коммунизма, национализма и ортодоксального православия с налетом «космизма».

Кургинян переводил стрелки часов на столетие назад, на рубеж XIX–XX веков, когда в максималистскую эпоху русской философии наука сливалась с богословием и мистическим оккультизмом. В брошюре «Постперестройка» Кургинян апеллирует к мистическому богословию Владимира Соловьева, который учил, что человечество стремится к «богочеловечеству», к состоянию, в котором человек сам сделается почти равным Богу. Он также поминал Владимира Вернадского, биолога, чьими идеями вдохновлялся Лев Гумилев, – Вернадский предполагал, что все знания объединяются в «ноосфере». Но главным источником идей для Кургиняна послужил Николай Федоров, библиотекарь, трудившийся в XIX веке, – единственный его труд, опубликованный посмертно под названием «Философия общего дела», призывал человечество посвятить все силы воскрешению умерших предков, собиранию их из частиц космической пыли, после чего, поскольку на Земле станет тесновато, человечеству придется освоить космос и колонизовать другие планеты.

Хотя в «Постперестройке» имя Федорова не фигурировало, название его труда «Общее дело» было повторено четыре раза, с заглавных букв. Кургинян ставил себе задачу «принять коммунистическую идеологию и переплавить ее в метафизику Общего Дела».

Кургинян, открывший в себе лет десять назад еще и успешного ведущего ток-шоу, соглашается с тем, что проект «Постперестройка» в значительной мере опирался на идеи Федорова. Федоров, по его словам, знаменовал возвращение к более всеохватывающей философии XIX века: «Я должен был продемонстрировать русские традиции, объяснить, что коммунизм в России неслучаен, он глубоко укоренен в метафизике нашей страны».

Иными словами, коммунизм понимается как специфически русская идея, чьи философские корни глубоко уходят в российскую почву. Хотя проект Кургиняна и привлек внимание части правящей элиты, он провалился, потому что эта группировка не сумела удержать власть. Экземпляр «Постперестройки» был обнаружен на столе у Крючкова 22 августа 1991 года, в тот день, когда он был арестован после трехдневного путча консерваторов. Связь Кургиняна с КГБ также была, по-видимому, достаточно прочной: в 2014 году, снимая для интернета фильм с «народным губернатором ДНР» Павлом Губаревым, он представлялся «офицером». «И вы ко мне, офицеру, обращаетесь с тем, что вы, рядовой, можете оценивать мою военную компетенцию?» – распекал он Губарева. Это можно было бы счесть случайной оговоркой, но, учитывая отношения Кургиняна с руководством КГБ, никого бы не удивило наличие у него воинского звания.

Влияние «Постперестройки» спорно, сам Кургинян утверждает, со слов Крючкова, что тот вовсе не клал эту книгу на свой стол, где ее сфотографировали после ареста Крючкова, что это была «подстава» с целью скомпрометировать Кургиняна, «вывести его за скобки»^[299].