Читать книгу - "Любовь за кадром - Эммануил Тафель"

В ресторане с утра было малолюдно и официантки расстарались: на столах стояли тарелки с салатом, ветчиной и голландским сыром. В больших блюдах была подана жаренная рыба с молодой картошкой.

– Красиво сервируют и вкусно готовят, – одобрила Наташа, усаживаясь за столик.

– Мне тоже здесь нравится, – поддержала её Таня Переверзева.

– Готовят как всегда, – скептически отозвался директор Семёнов. – Это после зарядки на свежем воздухе у всех хороший аппетит.

– Не знаю, как насчёт аппетита и настроения, – угрюмо пробормотал Кравцов, – но если меня завтра опять разбудят в шесть утра, то я за себя не ручаюсь.

– А я бы на твоём месте помалкивал, – выразительно сказал директор.

– В чём дело, Юрий Анатольевич? – поспешил вмешаться Виноградов, всегда стоявший горой за своих помощников, но вспомнив, нетронутую ночью постель Кравцова, лишь выразительно посмотрел на него.

Таня Переверзева вдруг густо покраснела и как-то невпопад ответила на вопрос Наташи, но в целом завтрак прошёл нормально и, когда уже все вставали из-за стола, директор напомнил группе, что смена начинается в девять утра.

Виноградов был спокоен, так как съёмка первой сцены предполагалась снаружи домика, а не в тесной декорации, где и повернуться-то негде. Все сразу же заторопились: Игорь Беляев быстро вышел из зала, ему было необходимо подготовить кинокамеру, за ним направился Виктор Кравцов, сосредоточенно рассматривая экспонометр, а Женя Жарков двигался неторопливо, но уверенно, ведь ему предстояло выложить рельсовую панораму, по которой пойдёт камера, а сделать это мог только он.

«День сегодня спокойный, но работы будет много», – подумал оператор, выходя из гостиницы.

На улице слепило весеннее солнце, тёмно-синее море пенилось гребешками разгулявшихся волн, а голубое небо манило своей бесконечностью и почти реальным ощущением свободного полёта. В общем, день был, что надо!

На берегу у моря, в том месте, где готовилась съёмка, уже толпились зрители, стараясь продвинуться поближе к камере. Площадка была огорожена и несколько местных милиционеров с суровыми лицами не пропускали посторонних. Ассистент Беляев работал у камеры, проверяя оптику и кассеты.

– Как дела, Игорь?

– Камера готова, шеф. Можете творить.

– Издеваешься? – улыбнулся оператор.

К нему подошёл бригадир осветителей и степенно доложил:

– Приборы мы уже скомутировали, в любой момент сможем включить.

– Спасибо, Егорыч, сейчас подойдёт второй оператор, с ним и решишь.

Виноградов был сух, подтянут и предупредительно вежлив, так как пытался скрыть своё волнение перед съёмкой. Наконец появился Кравцов, на ходу вынимая экспонометр и вешая его на шею. Он с трудом протиснулся сквозь всё возрастающую толпу зрителей, которую с трудом сдерживала милиция.

– Александр Михайлович, сейчас мы быстренько замерим свет, – как бы предупреждая вопрос оператора, заговорил Виктор. – Егорыч, включите, пожалуйста, приборы.

Через несколько секунд вспыхнули мощные прожектора, Кравцов надел тёмные очки и начал замерять экспонометром освещённость. Он нашёл несколько ошибок у осветителей, поправил их, затем подошёл к оператору, ожидая похвалы за добросовестную работу.

– Вот скажи мне, Виктор, отчего ты такой пижон? – Виноградов говорил серьезно и свести всё к шутке не представлялось никакой возможности.

– Я не понимаю, Александр Михайлович, о чём это вы?

– Какого чёрта, ты сейчас нацепил свои модерновые чёрные очки? Ты что на публику работаешь? Или Танюшка вертится где-то рядом?

– Что это вы, к мелочам придираетесь? – удивился Кравцов. – Я уж подумал, что-то серьезное приключилось, а вы об очках. Так ведь яркий свет глаза режет, а они у меня одни, их беречь надо.

– А голова на плечах у тебя тоже одна?

– Одна.

– Так почему ты рискуешь своей единственной головой? – Виноградов уже не на шутку рассердился.

– Я ничего дурного не делал! – голос у Виктора задрожал, как у обиженного ребёнка.

– Почему же ты сегодня не ночевал в номере?

Кравцов сильно покраснел, зачем-то расстегнул рубашку и уже собрался отвечать, но Виноградов решительно продолжил.

– Ты позоришь меня перед дирекцией и съёмочной группой. Мне не хочется, чтобы об операторах говорили как о донжуанах, которые вместо отдыха занимаются сомнительными ночными похождениями.

– Я не донжуан, у меня с Таней серьёзно.

– А по поводу выпивки, увижу кого-нибудь из ребят под кайфом, немедленно выгоню из группы!

Виноградов завёлся и мог продолжать в том же духе довольно долго, так как дисциплина в операторской группе, по его мнению, должна была быть железной, но в это время на площадку вышла Наташа Васильева и оператор, бросив укоризненный взгляд на Виктора, взялся за рукоятки штатива. В толпе же зрителей, никогда не видевших настоящих актёров в гриме, случился шок и они замерли в благословенном восторге.

В группе же началась привычная работа. Виноградов приник к окуляру кинокамеры и механик Жарков плавно покатил тележку по рельсам.

– Как проехали? – встревожено спросил Женя. – Может где-то стучит или трясёт?

– Спасибо, старик, всё в порядке. Но только в конце панорамы останавливай тележку как можно плавнее.

Режиссёр Светланов старался объяснить Наташе, что он хочет увидеть в этой сцене. Он то вскакивал со стула и проходил площадку вдоль и поперёк то снова садился и обмахивался сценарием. Наташа же предлагала что-то своё, но видимо не могла убедить режиссёра. Оператор подошёл к ним, неторопливо закурил и, как-то ненавязчиво, осведомился.

– Не проще ли было бы пригласить толкового хореографа, чтобы он поставил танец, который является одним из главных пластических мотивов картины?

Режиссёр неопределённо пожал плечами, а Наташа решительно возразила.

– Я же не просто так, в течении трёх лет, училась танцам в институте, она даже спину выпрямила от возмущения. – И я думаю, что мне не составит труда соединить воедино несколько движений.

– Наташа, надо реально смотреть на вещи, – Виноградов попытался убедить актрису. – Твоя хореография – это тот же алфавит, но кто то из него не сможет и двух слов сложить, а кому то удастся написать что-то вроде «Войны и мира».

Режиссёр, не принимавший участия в споре, решил высказать своё авторитетное мнение.

– Давайте не будем сориться и зря терять время, а прямо сейчас посмотрим, что у нас получается.

Все, как бы, согласившись с этим предложением, пошли на площадку к съёмочной камере.

Таня Переверзева шла рядом с Наташей, стараясь улыбкой поддержать в ней веру в успех. На площадке, где группа организовала полукруг, огороженный осветительными приборами, актриса начала репетицию. В начале её движения были неловкими, как у жонглёра во время первого выступления, но постепенно она вошла в ритм, помогая себе гибким телом и пластикой рук. На глазах восхищённых зрителей стал оформляться законченный танец. Звукотехники включили репродукторы и над берегом разнеслась популярная мелодия, а Наташа, раскрепостившись, пустилась в такой задорный пляс, что все зрители стали ритмично прихлопывать, стараясь ей помочь.