Читать книгу - "Американский герой - Ларри Бейнхарт"

Если Америка считает, что война подобна регби, значит, фильм Бигла должен походить на Суперкубок. В отличие от бейсбола, в котором все строится на предчувствии, в регби не было даже игры как таковой. Игроки могли ничего не делать. За них все делали болельщики. А Суперкубок олицетворял это в гипертрофированной форме: две недели очковтирательства, истерии, ставок, журналистских обзоров и тому подобного без единого блока, захвата, штрафного или заброшенного мяча.

Обычно эта главная игра в конце сезона превращалась в полную бессмыслицу, мыльный пузырь, который представлял интерес лить для нескольких умственно отсталых, поглощенных тем, что происходит в каждый отдельно взятый отрезок состязания. И при этом никто никогда не испытывал разочарования. Ничто не могло уменьшить истерию, связанную с розыгрышем Суперкубка.

И теперь Бигл понял, что именно такая война может понравиться Америке.

Герои и негодяи. Герой был заведомо известен: Джордж Герберт Уолкер Буш. Но ему нужны были партнеры… впрочем, это можно было оставить на потом.

Добравшись до Кинемата, первым делом Бигл начинает просматривать материалы о негодяях. Гитлер, Иосиф Сталин, Хо Ши Мин, кайзер Вильгельм, Джек Паланс, Эрих фон Штрохайм. Но лишь один из них является безусловным воплощением негодяя — Гитлер. Можно изменить лицо, язык, лексику, но главное, чтобы он назывался Гитлером.

И самое интересное, что в конце вся его значимость оказывалась иллюзорной. Буш попытался сыграть в Гитлера с Норьегой, но из этого ничего не вышло. Мэгги Тэтчер начала войну на Фолклендах, не имея «плохого врага», и у нее получилась прелестная маленькая война.

Она устроила Пирл-Харбор.

Достаточно было предательского действия, для которого идеально подходило внезапное нападение. То же самое было присуще и американской мифологии: кто-то наносит коварный удар по Хорошему Парню. Хороший Парень поднимается с пола и вступает в рукопашный бой с мистером Коварный Удар. В результате Хороший Парень оказывается Джоном Вейном, Кларком Кентом и вообще Сверхчеловеком, и мистер Коварный Удар уже жалеет о том, что появился на свет.

Теперь Америке, Бутлу и Биглу был необходим какой-нибудь агрессор.

И в этом была вся проблема. Кто мог вторгнуться в Соединенные Штаты? Мексика? Канада? Нет, это смехотворно. Остатки Советского Союза? Но они воспользуются ядерным оружием, мы им ответим, и это будет означать конец Голливуда. Япония? Захочет ли она снова вторгаться в наши пределы? Может быть, выдать за вторжение какую-нибудь экономическую операцию? Нет. Экономическая война — это слишком заумно для телевидения, не говоря уж об отсутствии необходимых образов.

И Бигл снова возвращается к вьетнамскому сценарию. Он пока еще не понимает, почему «Возвращение» вызывает у него внутреннее сопротивление, и чувствует, что должен осознать это прежде, чем ему удастся найти необходимую эстетику, гарантирующую успех. И он снова начинает просматривать вьетнамские пленки. Не проходит и минуты, как до него доходит — «джунгли»! Американцам не нравятся войны в джунглях. Там слишком сыро и слишком жарко. А жара и сырость ассоциируются с болезнями и сексом. Американцам нравится воевать с нацистами. Американцы любят германскую войну. Механизированную. Цивилизованную. Сухую и чистую.

И тем не менее Америка сражалась с японцами в джунглях. И это было хорошо. Из этого получилась масса хороших фильмов. Джон Вейн снимался в основном в тихоокеанских фильмах. Вон он на восьмом экране, в единственном провьетнамском фильме «Зеленые береты», старый толстый Джон Вейн, разгуливающий с напыщенным видом, словно он все еще на Второй мировой войне.

И это последнее озарение, которое посещает Бигла.

Главная, фундаментальная проблема заключается в том, что Вьетнам никогда не был настоящим Вьетнамом. А значит, возвращение во Вьетнам будет бить мимо цели. Суть заключалась в том, что Вьетнам был прежде всего римейком событий 1942–1945 годов: «Вторая мировая (II)», видеоверсия.

Вот в чем все дело. И он уже чувствует, как его сознание выделяет эти слова курсивом.

Он вспоминает фильм «Голливуд: военные годы». В нем было что-то важное. Он отыскивает пленку и запускает ее: «Все точно знали, кто развязал эту войну, за что мы сражаемся и кто в ней хороший, а кто плохой. Иными словами, это была война, которая могла бы быть создана в Голливуде». Это было хорошо и точно — и все же не то, что он искал. «Исчезли фильмы тридцатых годов с их эксцентричными богачами, болтливыми красотками и шуточками о банках, правительстве и безработице. Война положила конец любой критике. Чувство нового единства пронизало Голливудскую Америку. И все пришли к единодушному выводу, что истинным американцем является хороший человек. И в хорошей Америке не могло уже быть ни демонстрации, ни жалоб». Вот что было самым главным. Именно этого хотел от него клиент Война была всего лишь средством для достижения цели. В свое время цель была достигнута с помощью Второй мировой. Именно такая Америка нужна была Бушу — где богатых уважали, в банках работали хорошие ребята, никто не высказывал критических замечаний и даже женщины держали свои чертовы рты на замке. И Джон Линкольн Бигл выбирает фильм, который Америка будет делать теперь — «Вторая мировая (II)».