Читать книгу - "Почему поют русалки - К. С. Харрис"

Себастьян расплатился с извозчиком у Ньюгейтской тюрьмы и не успел сделать и шагу, как услышал чей-то окликнувший его тенорок. Обернулся и увидел Генри Лавджоя, выходившего из внушительных тюремных ворот.

— Я заезжал к вам сегодня поутру, милорд, но не застал дома. Не сомневаюсь, что вы слышали о происшествии с юным Энтони Аткинсоном. Ужасное событие, просто ужасное.

Себастьян отступил в сторону, уступая дорогу тележке торговца скобяным товаром.

— Кто потребовал ареста мистера Брендона Форбса?

— Мистер Джеймс Рид и сэр Уильям. Оба они настаивали на проведении ареста. Лорд Джарвис оказывает определенное давление на полицию, с тем чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. И магистраты сочли необходимым угодить ему. Хорошие отношения с дворцом не помешают.

Себастьян, прищурившись, разглядывал темные, гнетущего вида стены тюрьмы.

— Но теперь, когда пропал сын Аткинсона? Повлияет ли этот факт на освобождение мистера Форбса?

Магистрат вздохнул.

— Боюсь, что нет. Мистер Рид, в частности, совершенно уверен, что исчезновение молодого Аткинсона не снимает подозрения с Форбса относительно его участия в предыдущих убийствах.

— Это просто бессмысленно!

— Но не противоречит законам. Благодаря вашему гениальному расследованию следствию стало известно, что мистер Форбс имел сильный мотив к совершению этих убийств, и я не думаю, что сей джентльмен обладает неопровержимым алиби на те ночи, когда они были совершены.

Себастьян мрачно выругался.

— А что делается для того, чтобы найти пропавшего мальчика?

— Насколько мне известно, Боу-стрит послала двадцать агентов с заданием прочесать всю округу, где находится поместье Форбса.

— Чертовы идиоты! Его там нет.

— Оказалось, что так.

Себастьян нашел Брендона Форбса сидящим за письменным столом в углу довольно вместительной камеры, маленькое окно которой выходило на улицу. Грохот ключа, отпирающего замок на двери, заставил того поднять голову. При виде Себастьяна Форбс негодующе воскликнул:

— Полагаю, это вас я должен благодарить за то, что оказался здесь!

Тот наклонился, переступая порог, подождал, пока надзиратель запрет за ним дверь. Для тех, кто располагал средствами, Ньюгейтская тюрьма могла предложить массу удобств — более комфортабельную камеру, менее жесткое ложе, обед из ближайшей харчевни. Но ее атмосфера, сочившаяся зловонием экскрементов, затхлостью сырости, горем, оставалась отвратительной, а неотвязная угроза виселицы незримо маячила перед глазами узников.

— Некоторым образом, да, — признал Себастьян. Форбс перестал писать и отложил в сторону перо. Тот добродушный здоровяк, которого он видел прогуливающимся по лугам собственного поместья в Хертфордшире, исчез. Сейчас перед Себастьяном сидел бледный испуганный человек.

— Вы тоже думаете, что это сделал я? — спросил Форбс — Что я убил этих молодых людей?

— Нет.

— Почему вы так считаете? Ведь кто-то же убил их? Арестовав меня, полиции удалось связать концы с концами.

— Не все концы связаны. Сегодня утром пропал сын Аткинсона, Энтони.

— Но это мог сделать соучастник, так мне объяснили, по крайней мере. Кто-то похитил мальчика, чтобы заставить власти счесть меня невиновным.

— Я так не думаю.

Форбс встал из-за стола и подошел к окну.

— На этом плацу вешают преступников, вы знаете, наверное? Тех, кому вынесен смертный приговор. Прямо здесь, перед зданием тюрьмы. Вы когда-нибудь присутствовали при повешении?

— Да.

— Однажды я видел это. В Сент-Олбансе, когда был еще мальчишкой. Отец взял меня туда, несмотря на возражения матери. Какой-то парень стибрил штуку ткани из лавки. Мне тогда было всего лет десять, и, по-моему, он был не намного старше. Его и вздернуть толком не сумели, парнишка умирал не меньше пятнадцати — двадцати минут. Палач схватил его за ноги и стал тянуть вниз, чтоб сломать ему шею. Но даже это не помогло. Он медленно задыхался. Очень медленно.

— Я не допущу, чтобы вас приговорили к смерти, — сказал Себастьян.

Кривая ухмылка искривила рот Форбса.

— Надеюсь, вы простите меня, если я выражу вам недоверие.

Себастьян не сводил глаз с бескровного, осунувшегося лица.

— Нет ли еще чего-нибудь, что вы можете мне рассказать о своем сыне? Что, возможно, помогло бы нам.

— Нет.

— Как вы считаете, может существовать человек, который испытывал бы желание отомстить за смерть вашего сына?

Форбс еще больше побледнел, и Себастьян понял его страх. Несчастного отца испугала мысль, что подозрение падет на его старших сыновей, того, который учился в Кембридже, и второго, который помогал отцу управлять поместьем.

— Нет! — выкрикнул он.

— Я не о них говорю.

Форбс подошел к кровати, сел на край, сцепил повисшие плетьми руки, голова его опустилась на грудь. Через некоторое время до Себастьяна донесся его глухой голос:

— Возможно, кое-кто… — Он замолчал, потом тяжело сглотнул и продолжил: — Видите ли, Гедеон, собственно говоря, не мой ребенок. Я, конечно, вырастил его и относился к нему всегда как к сыну и, знает Бог, любил его как родного. Но он не плоть от плоти моей.

— Что?

Форбс уставился на каменный пол под ногами, щеки его слегка окрасил румянец.

— Это не такая история, о которых любят поговорить в мужском обществе. Но… Моя вторая жена — мать Гедеона — была уже три месяца в тягости, когда я на ней женился.

Себастьян с жадностью слушал.

— Но отец? Кто он?

— Не знаю. Она никогда не говорила мне о нем, а я не спрашивал. Ее родители так и не узнали, что их дочь согрешила. Думаю, они возражали против этого брака из-за вероисповедания молодого человека.

— Где жила ваша жена? В Хертфордшире?

— Нет. Она из Кента. Деревня Холлингбоурн.

Себастьян сорвался с места.

— Это около Эйвери?

Форбс вскинул голову, рот его открылся от изумления.

— Откуда вы знаете?