Читать книгу - "Кафедра А&Г - Татьяна Соломатина"

Мефистофель

Я верен скромной правде. Только спесь

Людская ваша с самомненьем смелым

Себя считает вместо части целым.

Я – части часть, которая была

Когда-то всем и свет произвела.

Алексей Николаевич Безымянный. Беспринципный аморальный субъект, в детстве не испытавший никакого горя из-за самоубийства матери, в зрелом возрасте не особо расстроившийся в связи со смертью сына. Всегда использующий своё обаяние, женщин, связи для карьерного роста и служебное положение – для личного обогащения. Создавший ряд медицинских структур, которые эффективно работали (и работают) и подарили (и дарят) здоровье и радость материнства многим и многим женщинам. Ректор медицинской академии, создавший единственную пока в России академическую клинику. В настоящее время успешно работает над реализацией новых проектов. Всерьёз увлёкся масонством и политикой. Похудел и стал куда как более серьёзен и академичен. Внешне.

Елена Геннадьевна Кручинина. Директор академической клиники. Самый молодой член-корреспондент РАМН. Любовница Алексея Николаевича Безымянного, так и не сочетавшаяся с ним узами законного брака. Не замужем и, видимо, никогда уже и не выйдет. Бездетная. И, судя по всему, никогда уже и не родит. Хитрая, ироничная, пробивная, циничная. Цель для неё оправдывает средства. Один из лучших специалистов по эндоскопической хирургии органов малого таза. Помогла сотням женщин излечиться от бесплодия. Растолстела так, что нитка жемчуга, прежде элегантно свешивающаяся в декольте, навита на мощную выю. Что не мешает ей выглядеть абсолютно безмятежно, быть, как и прежде, аристократически красивой и излучать в пространство женское счастье. На всех приёмах, банкетах, конгрессах, пленумах, конференциях, протокольных молебнах и светских мероприятиях всегда по правую руку от Шефа.

Этот и Эта были (и есть) для мира и людей кем угодно, но друг для друга они были (и остаются) своими. И… nec deus intersit.[32]

Наталья Степановна Ниязова. Не получила в жизни того, чего хотела, из-за чрезмерной для обычного человека гордыни. Особого вреда никому, кроме себя, не принесла. Паре-тройке женщин с сахарным диабетом помогла доносить беременность. Собственную дочь не научила предохраняться от нежелательной беременности и инфекций, передающихся половым путём. Профессор. Сникла. Быстро и сильно постарела. Страдает. Большой и красивый кабинет пришлось сменить на неприметную комнату, потому что в большом и красивом кабинете в иные дни на данной конкретной клинической базе консультирует профессор Кручинина. После отъездов профессора Кручининой с профессором Ниязовой случаются истерики, но на них уже никто не обращает внимания. Почему она не увольняется – совершенно непонятно. Зарплата её невелика – всего лишь на четверть ставки, лечебной работы нет, в академическую клинику вход заказан. Там собралась команда реальных профессионалов, а не просто балаболок от науки.

Александр Юрьевич Болтунов. Проректор медицинской академии по внешнеэкономическим связям. Женился во второй раз. Опять чем-то томим. В основном – разного рода внезапно обрушившимися на него болячками. И мечтой по красивой женщине. По ещё более красивой, потому что и текущая жена вполне себе ничего. Из категории «б». Но он стремится к абсолюту, что с его внешностью – сложная задача. Но он любит решать сложные задачи. Родители всё ещё живы. И всё ещё выращивают огурцы. Кажется, они будут живы ровно до тех пор, пока будут заняты своим тепличным хозяйством.

Александр Алексеевич Былинский. Одинокий академик на одинокой пенсии. Любит поговорить. Здоровье ни к чёрту. Курит. Ворчит. Поучает изредка обращающихся к нему за советом или за помощью бывших учеников. Но ни в совете, ни в помощи никому ещё не отказал.

Olga Andreeva. Гражданка Соединённых Штатов Америки. Замужем. Счастлива в браке. Есть ребёнок. Врач акушер-гинеколог. Основная специализация – эндоскопическая хирургия в лечении бесплодия.

Игорь Израилевич. Оказалось, что ему девяносто три года. Молоденькая инспектор отдела кадров медицинской академии была так поражена этой цифрой, что целый день не могла работать. А на следующее утро сообщила об этом факте начальнику. Начальник пошёл в приёмную ректора и показал личное дело старца секретарю.

– Лилия Владимировна, я почитал его личное дело. Его автобиография – это что-то. – Он показал секретарше пожелтевшие листы бумаги, заполненные от руки чернильной ручкой. Таких бумаг в персональных кондуитах почти уже не было. Изредка встречались напечатанные на машинке, но всё чаще – выплюнутые лазерными принтерами. – Лиля, я вот что понять не могу. Военврач. Плен. Немцы же коммунистов и евреев сразу в расход пускали.

– Он беспартийный, – отрывисто сказала Лилия Владимировна и, оторвавшись от бумаг, воззрилась на кадровика. – И необрезанный. – Мужчина почему-то залился краской под взглядом железной секретарши. – И! Очень! Умный! – щелчками отчеканила она, выдержав паузу. Затем из неожиданно стального Лилин взгляд стал привычно высокомерно-брезгливым. Она вернулась к изучению лежащих перед ней документов, сказала, что Игоря Израилевича уволят отсюда только вперёд ногами, и велела впредь по данному конкретному вопросу никого не беспокоить даже в условиях острейшего дефицита ставок.

Лилия Владимировна. Секретарь ректора медицинской академии. Не изменилась. Ни в чём. Говорят, у неё очень приличная зарплата. И это ещё не считая того, что Шеф ей приплачивает из собственного кармана. Но, с другой стороны, работает она не за страх, а за совесть, и у неё толпы вечно больной и просто бездельной родни.

Любовь Захаровна. Уехала в Израиль. После того как продала квартиру вместе со всем старым хламом, взяв с новых хозяев клятву отнестись к мусору как к антиквариату. К чему можно было, так и отнеслись. Всё по-честному. Песенник с автографом Никиты Богословского отнесли в букинистический магазин. Медный таз – на дачу. Всё прочее снесли на помойку, взяв с помойки клятву отнестись к старому хламу по-божески. Главное, что Любовь Захаровна уехала успокоенная. И так и не отдала денег «жидовке». Пачка долларов хранится у неё в укромном уголке собственной светлой и уютной комнаты с балконом. Ничего, прокормят. А доллары – они всегда доллары, в отличие от рублей времён павловских реформ.