Читать книгу - "Твоя Шамбала - Владимир Сагалов"

– На допросе у генерала два дня назад вы сказали, что были направлены с миссией и последующей экспедицией в Тибет. Это правильно? – секретарь строчил на бумагу каждое произнесённое слово.

– Да, правильно. Я от своих показаний не отказываюсь.

– Тогда что делают эти две древние книги в вашем рюкзаке во время секретной, как вы сказали, миссии? – не верил высказываниям Георга офицер. – Да и кто разрешил вам взять их с собой? В группах для десантирования комплектация проверяется офицерами безопасности, если я не ошибаюсь. Вас что, не проверяли?

– Да вы поймите! Мы ведь не диверсионная команда, где всё до мелочей проверяется десятками людей. В нашем случае было всё по-другому. Да, это секретная миссия, да, у нас была проверка рюкзаков. Но перед самой экспедицией в моей личной жизни произошло нехорошее событие. Мы с моей женой расстались, расстались навсегда. У нас не было детей и… Если честно, не было даже фотографии, которую можно было бы взять на память. Я ушёл из дома, взяв лишь очень дорогие мне личные вещи. Этими вещами были лежащие перед вами книги. Я понимал, что экспедиция, в которую меня направили, кстати, не спросив моего желания, может быть в один конец. И я не знал, где и у кого оставить моё родовое наследие. Поэтому привязал их под одеждой к телу и таким образом привёз с собой в Китай. Одна из книг есть древо моего рода, если вы разрешите, я могу вам показать, где прописаны мои родители и я. А вторая книга – это родовая Библия, и её я тоже не хотел бы потерять, – с надеждой на понимание и возможное возвращение книг объяснил офицеру Георг.

На этом допрос закончился, и следующие пять дней Георг сидел в своей одиночке и видел людей лишь во время доставки пищи, и то мельком. Утром шестого дня в камеру вошёл охранник, положил на стол рюкзак и приказал собираться в дорогу. Георг вынул из рюкзака свой халат, тёплую простяжённую безрукавку, которые он получил от Делуна, и увидел на самом дне оба свёртка. Теперь он был готов отправиться в дорогу, даже не зная, в каком направлении. Повлиять на решение военных он не мог, но был в полной комплектации – здоровье, время и его семейные реликвии были с ним.

Надевая возвращённую ему одежду, он ещё раз раскрыл рюкзак и, вынув оба свёртка, подержал их в руках, чтобы убедиться в том, что столь дорогие ему книги были вновь у него. «Куда, интересно, повезут? А какая, к чёрту, разница, я ведь даже не знаю, где нахожусь сейчас. Но, видимо, повезут к самому Чану Кайши, ведь разговор идёт о его сыне, о котором я понятия не имею». Тем временем его вывели на улицу, где стоял старый грузовик с брезентовой будкой. Сказали лезть в будку, куда следом запрыгнули ещё пять вооружённых солдат охраны. Ехали долго и неудобно. В кузов всегда задувало дорожную пыль, и через некоторое время Георг перестал отряхивать свой халат, потому что пыль не убывала. Солдаты всё время сидели молча и не сводили с него глаз. «Что они так смотрят? Как будто убийцу на расстрел везут». Сквозь щели в брезенте и открытую заднюю часть будки сквозило, а с наступлением темноты стало холодно. Солдаты периодически включали фонарики и освещали Георга, чтобы убедиться, что он не собирается сбежать или напасть на них. Внезапно из кабины раздался громкий крик, машину резко бросило в сторону, и, судя по тряске, она съехала с дороги. Георг и солдаты от тряски попадали на пол, и в темноте невозможно было понять, что произошло. Георг подумал, что уснул водитель и машина может упасть в овраг, вдоль которого они ехали днём. Из кабины вновь донёсся крик, и, включив фонарики на ходу, солдаты стали выпрыгивать из будки. Вдруг машина резко остановилась. Солдаты что-то кричали, снаружи так же доносились чьи-то громкие голоса, и внезапно началась перестрелка. Оставшись лежать на полу будки, Георг прижался к борту со стороны кабины и обхватил руками голову. Перепугавшись, он не понимал, кто что кричал. Но кроме китайского был также слышен крик на другом языке. В кузов кто-то запрыгнул и быстро подполз к Георгу. Это был офицер, который ехал в кабине. Схватив Георга, сквозь рёв стрельбы из автоматического оружия, он прокричал, чтобы Георг следовал за ним:

– Выпрыгиваем, и беги за мной. На нас напали. Ничего с собой не бери.

Дёрнув Георга, он рванул к заднему борту. Георг машинально последовал за ним, но у борта, когда офицер уже спрыгнул, остановился и вернулся назад, нащупывая в пыльной темноте свой рюкзак. Офицер кричал на него, надрывая горло, но Георг всё же нашёл рюкзак и уже подбежал к борту, приготовившись прыгать на землю, но услышал, как крик офицера прервался и перешёл в тяжёлый хрип. Георг вновь остановился и упал на пол. Сверху, разорвав брезент, просвистели несколько пуль. Георг приподнял голову и посмотрел за борт. Офицер лежал на земле, держась за грудь, и хрипел. От страха тряслись руки и дрожало дыхание. Обеими руками Георг вцепился в рюкзак и пытался сдержать в груди вой страха. Такой же, как и в долине, когда ему казалось, что его окружили волки. На мгновение его сознание прояснилось, и он понял, что нужно бежать. Собравшись с духом, он прислушался к стрельбе, стреляли больше справа, а также из-под кузова. Видимо, солдаты охраны, спрятавшись за колёсами, вели оборонительный огонь. Георг быстро подскочил, перепрыгнул через задний борт и, не оглядываясь, побежал в темноту, влево от машины. Через мгновение стрельба прекратилась, и наступила тишина. Георг остановился и посмотрел назад. Из тишины стали медленно прослушиваться короткие выкрики. Речь была незнакома, но он понимал, что это были не китайцы и не уйгуры. Пробежав ещё несколько метров, он наткнулся на большой камень и ударился о него лицом. Упав и схватившись за лицо руками, он услышал внизу шум реки; но падая, толкнул несколько камней, которые с шумом полетели в овраг. Он не мог поверить, что разбитое до крови лицо спасло ему жизнь. Пробеги он два метра правее, лежал бы уже мёртвый на камнях текущей внизу реки. Сзади вновь раздались крики и выстрелы. Завелся мотор машины, и свет одной фары, тускло освещая перед собой пространство, стал приближаться к Георгу. Также был слышен топот копыт, приближавшийся в его сторону. Раздались ещё несколько автоматных очередей, пули от которых просвистели совсем рядом. Держась за камень, он отполз за него и притаился. Сзади был обрыв. Первыми подъехали два всадника и, остановив коней в десятке метров от Георга, осторожно спустились на землю и, тихо шепчась, шли точно в его сторону. Следом подъехал грузовик, осветив камень и ногу Георга, которая предательски выглядывала. Он услышал, как передёрнулись затворы, и он, закрыв ладонями глаза и рот, мычал от страха:

– Я не хочу умирать! Я не должен умереть! Ведь если уж должен был, то ещё там в ущелье, как Менке. Но почему здесь? Ведь в этом нет никакого смысла! – не выдержав, проговорил он вслух, осознанно привлекая к себе внимание.

Через минуту он лежал на животе со связанными руками в кузове всё того же грузовика, который теперь вёз его дальше. Проснулся он от того, что онемели руки, и его трясло от холода. Машина стояла, а снаружи доносились голоса тех людей, от которых он убегал, которые его связывали, забрасывали в кузов и ехали вместе с ним остаток ночи; но он не знал, кто они и как выглядят. Повернувшись на бок, а затем сев, он почувствовал, что один его глаз полностью заплыл и не видит, нижняя губа была тоже опухшая. Посмотрев сквозь рваную дыру в брезенте с правого борта, он увидел красивейший восход солнца, а главное, это был счастливый для него восход, потому что он был жив, а рядом с ним лежал его рюкзак. Стояли, потому что из пробитого бака вытек бензин, и машина была брошена посреди степи. Георга пересадили на лошадь, уже известным ему способом – привязав его ноги к стременам и петлёй за пояс к седлу заднего наездника. Горы остались далеко позади, и этим ранним, холодным утром, вереницей из десяти лошадей, они двигались по пустыне на север, а справа всходило красное солнце.