Читать книгу - "Кто боится смотреть на море - Мария Голованивская"

Дальше он поехал поездом, а не на такси. Захотелось по-детски прокатиться напоследок. За окном мелькали поля и виноградники, на которых сновали рабочие – яркие скобы спин на фоне зеленых плотных лоснящихся листьев казались дизайнерской крапкой, призванной оживить пейзаж. Ему вроде стало полегче. Он то читал, то дремал. В соседнем купе ехали две хохлушки с орущими детьми, и он беззлобно думал: вот как хорошо, совсем простецкие девки, деревенские, а едут в бизнес-классе, должно быть, нашли себе щедрых мужиков… Его соседом по купе был темнокожий подросток весь в тату, наверное, чтобы прикрыть шрамы от оспин или фурункулов, кепка его была повернута козырьком назад, а на пальце сиял большой бриллиант. Он жевал жвачку и с остервенением пялился в окно. «Нервничает отчего-то», – подумал Смирнов почти сочувственно.

– Следующая станция – Баден-Баден, – сообщил проводник. – Нужна ли вам губка для обуви?

– Herr Smirnoff? – окликнул его носильщик, едва тот ступил на перрон. Он подхватил его чемоданы и поставил их на тележку к двум другим с наклейками, инициалами и золотым кантом. При чемоданах находились две белокурые девицы глянцевой внешности. Неужели туда же, отдавать концы?

Обе блондинки ответили ему серьезным и печальным взглядом и прошептали слова, которых он не разобрал.

Лимузин «Танатос-spa» нисколько не походил на катафалк, это был ярко-синий праздничный автомобиль, сверкающий, пышный. Внутри все было роскошно: и бархат, и грушевое дерево, и начищенный до блеска мельхиор, и слоновая кость на ручках и переключателях. Когда они выехали из города, Смирнов понял, что они движутся в сторону Шварцвальда, когда-то они были тут с Наташей. Очень быстро машина начала двигаться только вверх, его было затошнило, но ощущение это быстро прошло, он отвлекся на пейзажи и любовался ими, пока дорога не стала экстремальной, с отвесными скалами, поросшими лишайником ущельями, от которых захватывало дух. Все это утопало в серовато-голубой дымке то ли от костерков, которые жгли пастухи, то ли от тумана, который образовывался тут повсеместно от резкого перепада температур. Выше, над ними, сияло солнце, обдавая металлическим блеском и эти горы, и вереск, и речки, змеящиеся внизу, и дымку неясной этиологии, и его бледное лицо, прилипшее к окну: он сел на переднее сиденье, чтобы не стеснять девушек на заднем.

Шофер, толстяк со свистящим дыханием и базедовыми глазами, был одет в сине-серую форменную одежду

– Давно здесь служите? – полюбопытствовал Смирнов.

– Три года, – с улыбкой ответил тот.

– А пассажиры, которых вы привозите в отель, когда-нибудь возвращаются?

– Нечасто, – с некоторым смущением кивнул шофер. – Но все же и такое бывает. Вот я, например.

– Вы приехали сюда как… клиент?

– Слушайте, господин хороший, – сказал шофер, внезапно переменив тон, – я ведь рулю, а повороты здесь – сами видите. Угроблю и вас, и барышень, вы этого хотите?

Дальше ехали молча.

Через два часа шофер кивнул на силуэт «Танатос-spa».

Здание гостиницы было построено в стиле королевы Виктории: четкие пропорции и изысканный, сдержанный декор. Эркеры говорили об уюте номеров, выходящих на южную сторону, а значит, всегда залитых солнцем. Декоративные фризы на фронтоне, вертикальная балюстрада балконов. Лестницы и веранды обещали прекрасные уголки для свиданий, если таковые готовы будут приключиться. Но главное, конечно, парк с клумбами, фонтанами и умопомрачительными розами вдоль дорожек. Прибывших встретил портье-итальянец. Его гладко выбритое лицо показалось Смирнову знакомым. Вместе с ним в его памяти всплыли шумные улицы большого города, бульвары с тамарисками, зажигательная музыка.

– Я вас видел раньше? – сказал он портье.

– В Барселоне, сэр, в отеле «Ритц». Фамилия моя – Саркони. Вот анкета и договор, – Саркони протянул ему несколько зеленоватых страничек, – вы уж не обессудьте, здесь несколько длиннее, чем бывает обычно.

Странички и в самом деле содержали массу вопросов. Клиентам предлагалось в подробностях указать дату и место своего рождения, сообщить фамилии лиц, которых надлежит известить, если клиент станет жертвой несчастного случая.

«Просьба указать по меньшей мере два адреса родственников или друзей, а главное, переписать собственноручно на своем родном языке следующее заявление (форма А):

“Я, нижеподписавшийся,___________, находясь в здравом уме и твердой памяти, удостоверяю, что добровольно расстаюсь с жизнью, и потому снимаю с дирекции и персонала отеля «Танатос-spa» всякую ответственность за то, что может со мной случиться”…»

Директор спа-отеля Генри Берстекер, невозмутимый человек в очках с золотой оправой, очень гордился своим заведением. Он пригласил сюда прекрасного китайского массажиста, оборудовал несколько кабинетов для натуральных грязевых обертываний, внедрил самый прогрессивный метод лимфодренажа, построил отдельный корпус с бассейном для лечебной гимнастики.

– Вы владелец отеля? – спросил его Смирнов.

– Нет, herr Smirnoff, «Танатос-spa» – акционерное общество, но я автор идеи и по договору – пожизненный директор. У нас тут, знаете ли, ценят ноу-хау.

– И чего, никто не судится с вами? – полюбопытствовал Смирнов.

– А за что? Мы предоставляем нашим клиентам то, что они желают, и ничего больше! Да и власти заглядывают сюда крайне редко. Очень долго это плато считалось совершенно недоступным. Легенда гласит, что каждый, кто приходит сюда, погибает. Не много желающих, сами понимаете.

– И родня не поднимает скандал?

Директор почти оскорбился.

– Семьи наших клиентов исключительно рады тому, что нам удается так элегантно и ко всеобщему удовольствию разрешить проблемы самого деликатного свойства.

Наташа тоже будет исключительно рада, подумал Смирнов. Она элегантная женщина.

– Что касается заранее оговоренных пятидесяти тысяч долларов, – продолжил директор, – то прошу вас не отказать в любезности и по пути вручить их кассиру. Его кабинет рядом с моим. Вы же прихватили наличные? И да, не забудьте перед ужином сходить в спа! У вас как раз есть два часа. Обертывания и массаж водными струями с серебром дает такой цвет лица, так омолаживает, что вы станете ходить на него еще и еще. Мышечный тонус, хорошая работа кишечника, лимфодренаж… – слышал Смирнов спиной, спешно уходя по коридору в сторону лифта.

В номере сто тринадцать, пламенеющем в лучах великолепного заката, Смирнов не обнаружил никаких ужасных приспособлений.

– Когда подают ужин? – спросил Смирнов у лакея, провожавшего его в номер и застывшего у двери в ожидании дальнейших распоряжений.

– В восемь тридцать, сэр, – ответил лакей.

– Здесь принято переодеваться к столу?

– Большинство джентльменов следуют этому правилу, сэр.

– Хорошо. Я переоденусь… Распакуйте мои вещи и приготовьте черный галстук и белую рубашку.