Читать книгу - "Нюма, Самвел и собачка Точка - Илья Штемлер"

— Смотри, нашла все-таки…

— Все собаки, — просто собаки, а Точка — хо-о-орошая собака, — похвалил Нюма.

Двор был пуст. Точка вбежала на крыльцо подъезда в ожидании, когда подтянутся хозяева и, поскуливая, сучила лапами.

В прихожей она заметалась, обнюхала забытые углы и опрометью бросилась в глубину квартиры.

— Чай будешь пить? — спросил Нюма, расправляясь со своим плащом.

— Какой чай? Половина первого ночи! — Самвел повесил на крючок одежду, привычно ругнул висящий на стене велосипед и ушел в свою комнату.

— Как хочешь. Я выпью кружку, — вслед проговорил Нюма и, выйдя на кухню, зажег под чайником конфорку.

Налил в миску воду и размешал ложку сгущенки для особого удовольствия. Едва он задвинул миску под раковину, как на кухню стремительно вернулся Самвел. К его тощему носатому лицу прилипла хмельная растерянная улыбка.

— Слушай, она что сделала! — покачал головой Самвел. — Взяла мой тапок и отнесла в твою комнату.

— Как?! — удивился Нюма. — В мою комнату?

— Один отнести успела. Я застал, когда несла второй… Видишь, уже меня из комнаты выселяют… А ты все бегаешь в жилконтору за справками. — Самвел махнул ладонью. — Ладно, налей мне тоже. Заодно.

Нюма сдвинул с конфорки прокопченный щекастый чайник. Поискал глазами, во что налить чай соседу.

— Счас, счас, — Самвел достал с полки синюю кружку с надписью «Привет из Цхалтубо» и придвинул под мятое горлышко чайника. — Лей сюда.

Прихватив причудливо изогнутое ушко посудины, Самвел подсел к своему столику, что притулился к окну на «восточной» стороне кухни. Нюма остался сидеть на своей, «западной» части кухни, некогда условно разграниченной баламутной дочерью Фирой…

— Я все хочу тебя спросить: где этот Цхалтубо? — проговорил Нюма.

— А черт его знает. Кажется, где-то в Грузии. Курорт. Грязями лечат. Я там не был.

— Хорошо было бы тебе, для спины.

— Теперь все накрылось медным тазом, — вздохнул Самвел.

Несколько минут они нежили руки, обхватив ладонями горячее тельце своих кружек, устремив взор в пространство.

— Интересно, что она там делает? — Нюма кивнул в глубь квартиры.

— Наверно, мою мебель к тебе перетаскивает, — мрачно пошутил Самвел.

— Точка, Точка! — позвал Нюма. — Иди сюда, собачка…

Раздался частый цокот коготков о линолеум, и из дверного проема высунулась проказливая мордочка.

— Слушай, что ты все: «собачка да собачка»? — проговорил Самвел. — Она уже взрослая дама… Сколько ей было, когда появился тот шмендрик? Да и мы ее держим чуть ли не год…

— Для родителей, она всегда будет ребенком, — ответил Нюма.

«Два старых болвана, — подумала Точка. — Знали бы вы того черного пса при ошейнике, с которым я снюхалась осенью в зарослях у Зоопарка. Представляю ваши физиономии через несколько недель. Особенно твою, Нюмка. Все ждешь внуков от своей блудливой Фирки. Вот и дождешься. Мы, собаки, абортов не делаем».

Точка подошла к миске и принялась торопливо лакать вкусное питье розовым язычком, свернутым в ковшик. Выражая удовольствие дрожью кончика хвоста. Осушив миску, она провела язычком по губам и опустилась на свою лежанку из старого паласа. Подняла голову, посмотрела на Нюму, потом на Самвела — не пора ли им гасить свет и разойтись по комнатам…

— Ладно, ладно. Явилась хозяйка, — Самвел верно оценил ее взгляд. — Пошли спать, сосед, пора.

Нюма сделал несколько глотков и отодвинул кружку.

— Знаешь… только не обижайся, — он искоса взглянул на Самвела. — Хорошо?

— Хорошо, не обижусь, — кивнул Самвел. — Что еще?

— Я как-то смотрел карту… В Азербайджане есть такая область. Со столицей Нахичевань…

— Ну, есть, — удивился Самвел. — Тебе, что?

— Она на самой границе с Арменией. Не так, как этот Карабах. Да?

— Предположим, — настороженно произнес Самвел. — Дальше, что?

— Если всех азербайджанцев переселить в Карабах, а всем армянам переехать в Нахичевань. И отдать эту Нахичевань Армении, а Карабах оставить Азербайджану… Что скажешь?

Самвел проглотил слюну. Он лишился дара речи и смотрел с изумлением на соседа…

— А что?! — с еще большим воодушевлением продолжал Нюма. — Тихо, без ваших погромов. Цивилизованно. Как братья. Так на так!

— Так на так, говоришь?! — Самвел овладел собой и гневно, сухо сплюнул в сторону. — Ты лучше своему Израилю давай совет! Как им разобраться с арабами! Куда кого переселять, так на так. Что за люди?! Всем они дают совет. Как будто мы глупее их! Между прочим, мы на много древнее вас! Когда мы спустились с Арарата, вы еще сидели в кармане фараона, в Египте, а ваш Моисей бегал пацаном. И он еще дает нам совет: «так на так»! Клянусь…

Самвел запнулся в лихорадочном поиске достойного образа для столь ответственной клятвы. И, не найдя, бросился вон из кухни, опрокинув по пути табурет. Точка вскочила на ноги и с визгливым лаем кинулась вдогонку. Но вскоре вернулась и вновь улеглась на место…

— А еще обещал не обижаться, — пробухтел Нюма и выключил свет…

…Тьма, окружавшая Точку, просветлялась. Отчетливее проявляя раму окна, за стеклом которого хмурилась зимняя ночь…

«Странно — падает снег, а небо усыпано звездами, — думала Точка. — Наверное, это не снежинки, а звездочки. Просто их плохо закрепили, вот они и падают…» Элегические мысли теснили сон, пробуждая иные воспоминания. Не столько о прошлом, сколько о будущем. ' Такое свойственно не только людям-ясновидцам, а и животным, благодаря природному обонянию…

Точка лежала на паласе, ощущая непривычное состояние своего тела. Волнующее и спокойное. Так она себя чувствовала, когда второклассник, сын Толяна, читал ей вслух «Каштанку», писателя Чехова. А Толян ругал сына, мол, не каждый человек понимает писателя Чехова, а собаки тем более. Толян тогда еще не знал, что через год его пристрелят другие бандюганы на Стрелке Васильевского острова. И скупка на Большой Разночинной, как и обменный пункт в бывшем киоске «Союзпечать» на Сытном рынке, прекратят свое существование. Но не потому, что меняла Сеид был как-то связан с братками Толяна, нет. Просто Сеид и его пианистка-жена, эмигрируют в Аргентину.

В те годы многие, пользуясь эйфорией демократической власти, уедут из России. Тот же Самвел! Оформит документы на воссоединение с семьей своего племянника Сережки и укатит в Америку, после октябрьских событий девяносто третьего года… Тогда его будут провожать двое — Нюма и она, Точка. А когда Самвел, попрощавшись, уйдет на регистрацию, Нюма поднимет на руки собачку. И Точка еще некоторое время будет видеть с высоты дурацкую шляпу нового американца, слизывая соленые слезы со щеки Нюмы. Пожалуй, Нюма уже тогда чувствовал, что Самвел в той Америке умрет. Как подтвердит по телефону Сережка — «от опухоли позвоночника». А лично она, Точка, предвидит — лежа сейчас на паласе под раковиной, — что Самвел умрет не только от злосчастной опухоли в возрасте семидесяти девяти лет. Хватит у больного, старого человека и других причин для смерти. Самой последней из которых будет выселение из комнаты. Правда, Нюма уступит ему свою, а сам переедет к Евгении Фоминичне. И Точка так и будет жить то на Бармалеевой, то на Скороходова. Как живут дети, когда распадаются семьи. Правда, не долго, до отъезда Самвела в ту самую Америку…