Читать книгу - "Ладья темных странствий. Избранная проза - Борис Кудряков"

16. 04. 2005 г. СПб.

Здравствуй, дорогой Костя. И ты, и Эмилия Карловна.

Прости, что не регулярен в самодисциплинном эпистолярисе. Детство было без сахара, порядка в делах нет.

Спасибо за тёплое последнее письмо, ты, как всегда, телесно сдержан и чувственно сакраментален (сарка-ментален?). Питерская школа. Видел фоты тебя: ты в хаузе, над хаузом, изгиб реки, сказочный лес, осень, Левитан, завидую. Я же по 3–4 дня не вылезаю из своей комнатки. На улице, в троллейбусе можно подхватить чесотку, вшей, по тыкве и даже по дыне. Злые лица, ходят вкрадчиво, думают «не о том» (неотом?). Мечтают о колбасе с яйцом. Одна надежда – скоро уеду на озеро ловить рыбу и пьявок. А то у меня режим полублокады. Ценность жизни исчезла. Но как-то интересно исчезла: не в сторону самоликвида, а в сторону (?!!) скорого обретения чего-то более важного, чем эта жизнь.

И ещё меня удивляет: все хотят счастья, в то время как я хочу полета…

Подошёл на ж/д платформе ко мне как-то мужчина, хитроват, с лицом работника мебельной фабрики имени Цурупа(пы). Уставший, в заботах, под шофе, но «зуб» ещё хочет… После навязчивого вступления задал вопрос: «Есть ли вообще на свете такая хуетень, как счатье?» После сомнений, что это подстава и что бы я сейчас не ответил, мне могут предъявить «предъяву» (счет) и за тухлый базар включат счетчик, и «опишут» квартиру (а такое было и есть, в газетах писали), после сомнений, я сказал: «Забудьте слово ‘’счастье’’, и всё встанет на свои места!» – «А дети? Их у меня трое», – он завыл. Я пожал плечами. «Надо было раньше думать», – сказал я. – «Но они голодные там дома сидят, а… я здесь. Что делать?» – Он был искренен, жизнь задала ему не очень приятную задачу, и он расстроился. Я повернулся и пошёл в Рюмочную. Я иногда там согреваюсь душой, не пью, только томатный сок… там как-то сердечно…»

О счастье можно много томов написать, но всё зря. Неправильное направление мысли. Надо стараться выйти из системы (координат)«плохой-хороший», «горький-сладкий», «любит – не любит», «жив – не жив»… Эта система нам навязана. Она ложна, или она применима для не нас, не к нам, не ко мне… Убого… Смотришь на зомби из окна (дома, троллейбуса, самолета) и думаешь: а что и при чем здесь страдания, при чем здесь сердечные муки, ведь зомби только работают, чтобы съесть бисквит, и едят бисквит, чтобы работать. Жутко и сладостно, хочется выть, но выя болит. А сердце нет. Его нет, и хоть много времени потребовалось, чтобы сердца у меня (у тебя) не стало (испарилось), но всё-таки я добился своего. Я стал менее чувствительным, стал спокоен, меня удивляют только солнце и молнии. Это красиво, но, слава Богу, к сердцу это не имеет касательства.

Стакан холодной живой воды – вот что я хочу. Прямо из лесного, горного ручья. Это дорого и потому бесплатно, далеко идти. Но пора уже в путь.

Продолжение скоро, а пока – до свиданья, Костя, привет Делаверу и ласточкам.

Твой Б. К.

Письмо А. Путилину