Читать книгу - "Держитесь, девушки! (сборник) - Надежда Веселовская"

Когда я пришла домой, там была только Нюта – мамочка уже ушла на работу. Я стала рассказывать ей про Душепопечительский центр и про Евфросинию. Нюта слушала, кротко склонив к плечу свою белокурую головку: ни дать ни взять ангелочек.

– Правильно, Мальвина, – одобрила она, выслушав меня до конца. – Ты, конечно, крестись. Меня тоже крестили, когда я была маленькой. Теперь, когда умру, можно будет в церкви отпевать…

– Да что ты о смерти, Нюта! Ведь твоя бабушка за тобой не пришла, – значит, ты будешь долго жить. В этом центре тебе помогут…

– Мне никто уже не поможет.

– Что же ты, вообще туда не пойдешь?

– Пойду, – неожиданно согласилась Нюта. – Только не потому, что рассчитываю на помощь. Просто не хочу обременять вас с Верой Петровной. Вы и так уж со мной замучались. А в этом центре, может, устроят куда…

– Ну знаешь что!.. – возмущенно вскрикнула я.

– У меня ведь и документов никаких нет, в секте отобрали. Может, там помогут восстановить, в этом центре. А то ведь и не похоронят рядом с родными…

– Нюта, ты опять за свое!..

В общем, я прекратила с ней разговаривать и пошла на кухню, подогреть для нее бульон. Но пока он подогревался, Нюта от слабости задремала, так и не дождавшись обеда. Будить ее я не стала и раскрыла пока «Житие» преподобной Евдокии – Евфросинии.

Она была женой Дмитрия Донского, поднявшего Русь на Куликовскую битву. На ее долю пришелся весь душевный, эмоциональный и обычный труд исступленно любящей супруги, матери одиннадцати детей. А еще она считала своим долгом по-матерински заботиться обо всех жителях московского княжества, разоряемого, как и вся тогдашняя Русь, монголо-татарами. Наверное, без нее не было бы и победы на Куликовом поле, потому что она вдохновляла князя Дмитрия во всех его начинаниях. Княгине пришлось пережить гибель своих детей, пленение старшего сына, а вскоре – смерть мужа, бывшего ей всегда лучшим другом. И еще целую вереницу бед, пожаров и эпидемий, едва не сгубивших наш город и всю страну. Но она оставалась деятельной, умеренно веселой, а свою скорбь прятала в глубине сердца.

От чтения меня оторвал звонок. За дверью стоял Леонид Сергеевич, но каким он теперь передо мной предстал! Это был уже не бомж, ночующий на чердаке, а человек элиты, каких показывают по телевизору. Яркая рубашка под бархатным пиджаком, очки в модной оправе. И главное – выражение лица: такое победоносное, но притом внимательное и чуть насмешливое. Мне показалось, он усмехается для того, чтобы скрыть смущение.

– Здравствуйте, Мальвина. Вот решил зайти к вам, узнать, как дела. Зато уж на чердаке меня сегодня не будет, можете не беспокоиться…

– Конечно, не будет – в таком виде да на чердак! Вы сегодня совсем особенный…

– Вы полагаете? Это я раньше был особенный, а теперь такой, как всегда.

– Значит, жизнь бомжа для вас кончилась?

– Надеюсь, что так. Но я благодарен ей, потому что узнал много нового. Вот только с вами не успел поговорить по душам, и потому предлагаю сей пробел ликвидировать, – Леонид Сергеевич посмотрел на подоконник лестничной клетки, я вышла из квартиры, и мы с ним устроились на этом подоконнике, который я раз в неделю протирала мокрой тряпкой.

– Скажите мне откровенно – чего бы вам хотелось от жизни?