Читать книгу - "Год крысы - Павел Верещагин"

Он подал очередной знак своим бойцам, и омоновцы начали строиться в две колонны.

Не приступить к штурму ОМОН не успел.

К заводу, оглашая округу завываниями сирен, подкатила кавалькада черных автомобилей в сопровождении патрульных машин. В середине — бронированный Мерседес губернатора с изображением национального флага вместо государственного номера, приземистый и огромный, как тропический броненосец.

Броненосец остановился, из передней двери выскочил коренастый телохранитель и, взявшись за ручку задней двери, принялся профессионально оглядывать людей, машины, окна, крыши окружающих домов. Не дожидавшись окончания осмотра, задняя дверь распахнулась, и из машины грузно, со второй попытки, выбрался солидный немолодой человек.

Толпа ахнула и затихлась. Ожидали, конечно, что приедет начальство, а тут губернатор! Собственной персоной.

Папа бросил грозовой взгляд на ОМОН — что за методы разговаривать с людьми! — досадливо раздвинул охрану и свиту, высыпавшую из машин, и двинулся в самую гущу толпы.

Дорогой, на заднем сидении автомобиля, сидя между милицейским генералом и следователем, объясняющим обстановку, Папа пытался представить настроение людей, пробовал угадать, какая она, эта сегодняшняя толпа — полная затаенной ненависти или открыто агрессивная, неуправляемая или уже сплотившаяся, разумная или охваченная экстремизмом, — и в зависимости от этого прикидывал различные сценарии развития событий и разные линии своего поведения. Теперь он видел, что толпа возбуждена и озлоблена. И центр ее находится в опасной близости от реки и пирса.

Папа вклинился в самую гущу и встал, крепко расставив ноги. Кустистые, будто наклеенные брови насуплены. Из-под бровей во все стороны стреляют гневные молнии. Вот он рядом, сам губернатор, только руку протяни — до мелочей знакомый по телевизионным репортажам.

И заробела вдруг толпа, смутилась… Ведь губернатор — это вам не шуточки. Он государственные дела решал, когда многие еще под стол пешком ходили. Когда еще и про нынешнего президента никто слыхом не слыхивал. И видно, что недоволен Папа, сердится оттого, что вместо государственных дел приходится ему заниматься всякой ерундой. Эх-ма… Папа на то и Папа, чтобы сердиться и ругать.

— Ну что, опять вляпались? — обводя окружающих гневными глазами, спросил губернатор. — Опять дали каким-то проходимцам обвести себя вокруг пальца?

Понурились отчаянные головы… Умолкли мятежные голоса. Что тут возразишь? Коротко сказал губернатор и ясно — обвели вокруг пальца какие-то проходимцы и скрылись. А люди на площади оказались лопухами и вляпались.

— И что теперь прикажете с вами делать? — сердито спросил губернатор.

Что делать?.. А что тут, в самом деле, поделаешь?

Хотя, постой, постой… Что это за нотки странные слышатся в голосе губернатора? Что это за слова такие Папа произносит? Вроде как гневается губернатор, грозовые молнии посылает из-под бровей, но при этом вроде как сердцем болеет за доверчивых горожан, вроде как беду их готов принимать как свою.

Так-так, и что же это значит? А значит это, если подумать, что не хочет Папа теперь ссориться, не хочет проблем, а хочет, наоборот, найти пути к примирению, решить вопрос полюбовно. Получается, не нужен губернатору теперь скандал, не хочет выносить он сор из избы.

— А что мы? Мы ничего! — раздались голоса с разных сторон… — Это все милиция!

Охрана все же оттерла от губернатора людей, освободив вокруг него защищенное телами в бронежилетах пространство.

— Да-да! Если бы милиция не закрыла офис, все было бы хорошо!

— Это же международная экологическая программа! Типа, Организация Объединенных Наций!

— Точно-точно!

Молчит губернатор, не возражает. Голову опустил, разглядывает носки своих ботинок.

Не робей братцы! Может, чего и получится! В городском бюджете денег много, десять миллионов для бюджета — пустяки. Скажет губернатор — и вернут всем денежки до последней копейки.

— Это милиция поторопилась. Нагрянула ни с того, ни с сего!

— Да, если бы менты не спугнули немца… — кричат люди. — Если бы немец был здесь!..

Поднял голову губернатор:

— Какой еще немец?

— Вольфганг Шпеер, — пояснил из-за спин звонкий голос Родиона. — Он еще вчера от имени концерна принимал у населения аммонит. А сегодня исчез. Но дело здесь не в этом Шпеере.

Губернатор поверх голов внимательно посмотрел на Родиона. В машине его предупредили, что в толпе образовался лидер, который подбивает людей к активным действиям. Установить контакт с таким лидером, нейтрализовать его или переманить на свою сторону — главная задача любых переговоров.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Папа.

— Я хочу сказать, что все происходящее — не просто обман. И не работа аферистов.

— Да? А что?

— Здесь замешана… политика, — сказал Родион, пристально глядя Папе в глаза.

Папа нахмурился. Собственно, об этом он и сам догадывался. Но кто такой этот парень и что ему нужно?

— Какая еще политика? — недовольно спросил Папа.

— Есть люди, которые хотят использовать возникшие на заводе беспорядки в своих целях.

Папа кивнул. Ситуация становилась все более ясной. Против губернатора плелся заговор, парню что-то о заговоре известно, и он дает это понять. Но почему? Потому что сам был участником, а теперь хочет порвать с прежними единомышленниками? И перейти на Папину сторону? Зачем? С какими целями? А может, это вообще провокатор?

— Политика! Скажешь тоже! — проговорил Папа. — Откуда ты знаешь?

— Знаю! — усмехнувшись, ответил парень и посмотрел куда-то в толпу, за спину губернатору.

Эх, Родион, Родион! Напрасно ты идешь по этой дорожке! И зачем только ты взобрался на это крыльцо!

Папа грузно обернулся, стараясь проследить взгляд Родиона, пошарил глазами в толпе и наткнулся на холодное лицо человека в штатском и его насмешливые глаза. Несколько секунд Папа и военный смотрели друг на друга, и очень многое без слов было сказано между ними.

В несколько мгновений в голове Папы все сложилось в единую картину: разговор в бане, предложения военного, собственный отказ, люди, собравшиеся на химическом заводе, тонны ядовитого вещества в непосредственной близости от реки, решительная толпа и готовый к действиям ОМОН. Понял Папа и другое: если военный, рискуя быть разоблаченным, не убегает и не пытается скрыться, если он уверено и даже нахально смотрит в глаза, — значит, за ним стоят по-настоящему серьезные люди и было бы глупо сталкиваться с этими силами лоб в лоб на глазах у тысячи разгоряченных людей.

И еще. Папа понял, а скорее почувствовал, что молодой человек, который пытается вызвать его на откровенность, — не профессиональный провокатор и не политик. Это человек случайный и непрактичный, явный дилетант, у тому же настроенный романтически, его цели, наверняка, наивны и не ясно определены.