Читать книгу - "Дама из Долины - Кетиль Бьернстад"

К нам подходят остальные. Я вижу, что Сигрюн много выпила. Понимаю это по ее глазам. Ей нужно идти на дежурство только завтра вечером. Она могла бы поехать домой вместе с Эйриком и переночевать там. У меня сжимается сердце. Сигрюн беседует с Ребеккой — профессиональный разговор, понятный только врачам и студентам-медикам. Но вдруг они переходят на музыку. Говорят о трио си мажор Брамса, которое они могли бы сыграть, если бы у них было время. В Киркенесе есть превосходный виолончелист. Меня трогает мысль, что Ребекка продолжает играть, что вступила в Общество любителей камерной музыки — эти любители образовали свою сеть по всему миру и поддерживают связь друг с другом, дабы иметь возможность исполнить что-нибудь вместе. Сейчас ее взгляд стал рассеянным и вместе с тем настороженным — таким взглядом женщины наблюдают друг за другом, когда хотят выяснить, кто им друг, а кто — враг, кто им должен понравиться, а кого следует ненавидеть. Это прожектор, которого Сигрюн не замечает. Она не понимает, что в эту минуту стоит на сцене. А Ребекка сидит в зале, и зал полон. И все эти зрители — Ребекка. Она сидит и на балконе, и в оркестре, она наблюдает за Сигрюн со всех сторон и пытается понять, почему до Осло дошли слухи о том, что этот районный врач и музыкант-любитель, именно эта женщина получила прозвище Дама из Долины.

Я смущен, видя их рядом друг с другом, так же, как был смущен, когда увидел Ребекку рядом с Марианне, когда вселялся в дом Скууга. Я был так близок с ними обеими, что у меня невольно возникает чувство вины. Я вел себя некрасиво по отношению к ним обеим. Вторгся в их жизнь. Соблазнил их со свойственной мне половинчатостью, оставаясь половинчатым даже теперь, когда Сигрюн, возможно, открыла передо мной дверь, пригласила к себе на вечеринку, в которой я не захотел принять участия, потому что был мстителен и не уверен в себе, потому что предпочел отправиться с Эйриком в Пасвикдален, болтать с ним ни о чем, лгать ему, потому что еще не готов открыть ему, что я проделывал с его женой лежа, сидя, стоя, что я ласкал ее, крал ее страсть, не требуя большего, да и не желая этого требовать.

Ребекка и Сигрюн обнимают друг друга. Я прослушал, о чем они говорили, пока был погружен в свои мысли. Эйрик смотрит на часы. Полночь уже миновала.

— Думаю, мне пора домой, — говорит он, взглянув на меня. — Завтра рано вставать.

— Да, — говорю я. — Надо ехать.

Ребекка, Сигрюн и Гуннар остаются. Я мог бы все изменить. Все стало бы по-другому. Но я ничего не предпринимаю для этого. Не потому что мне не хочется, а потому что вижу, как напряжен Эйрик — должно быть, он что-то заметил. Передумывать уже поздно. Вот тогда это действительно будет выглядеть подозрительно.

Ребекка отводит меня в сторону и демонстративно целует. Смотрит на меня такими голубыми глазами, что они сияют даже в сумерках Джаз-клуба.

— Глупый мальчик. Теперь берегись! Плохо, конечно, что мне придется одной возвращаться в отель, но чего не сделаешь ради того, чтобы мир услышал еще одну интерпретацию Второго концерта Рахманинова. Обещай мне, что завтра встанешь рано. И будешь заниматься восемь часов. Не меньше!

Она знает, чем можно меня поддеть. В довершение всего она засовывает обе руки мне в карманы брюк у всех на глазах.

— Ну хватит, — бурчу я и вынимаю ее руки.

Только на улице я осмеливаюсь снова взглянуть на Сигрюн. Она смеется и разговаривает с Гуннаром. В ее лице появилось что-то чужое.