Читать книгу - "Бескрылые птицы - Луи де Берньер"

Позвольте представиться, хотя вряд ли вы обо мне слышали, если только не въезжали в Эскибахче с нижней окраины, где дорога выныривает из сосняка с мусульманским кладбищем, а по левую руку видны развалины насосной станции, где журчит и журчит вода. Станция была скромненькая, но утоляла жажду людей и скотины, а также служила весьма приятным довеском к прелестям города, особенно в разгар лета. Что может быть лучше, чем войти в тенистую прохладу величавой неоклассической постройки, дабы напиться воды и омыть лицо после долгого путешествия? Над дверью и сейчас можно прочесть надпись по-гречески: «Построил во Благо Всех Георгий П. Теодору, 1919».

Это я. Георгий П. Теодору к вашим услугам, дамы и господа. Я даже не был жителем этого города, но принадлежал к одному обществу в Смирне, немного занимавшемуся филантропией, чтобы нашему народу в глубинке полегче жилось. Я, видите ли, был купцом: назовите товар — добуду и продам с барышом. Смирна — идеальное место для порта, на полпути между Африкой и Европой, да и без того она была вполне очаровательным городом, истинным космополисом, пока ее не сожгли дотла. Я построил в Эскибахче насосную станцию на средства, заработанные во время Великой войны поставками османским властям кое-каких насущных товаров, а с городом меня связывал живший в нем учитель Леонид.

Смею сказать, я весьма хорошо знал Леонида-учителя, и я один из немногих, кто его любил. Большинство же считало его занозой в анальном отверстии, как говаривал мой приятель-медик. Леонид был сыном другого моего приятеля, тоже купца, и рос на моих глазах. Можно сказать, я был ему как бы дядюшкой и выслушивал подростка, когда тот поднабрался великих идей. Уже тогда он был тощ, не говорил, а скрипел, а когда смеялся или улыбался, мигом становилось неуютно в предчувствии неизбежных пакостей. Тем не менее, он был весьма умен и вечно терзался душевными муками, отчего я ему сочувствовал. Я жалел его, как жалеешь престарелого спортсмена, перегруженного ослика или преданного искусству художника, чьи картины никто не покупает.

Как-то раз я пришел к ним в гости — Леониду тогда было лет двадцать. За обедом он мимоходом обмолвился: дескать, вступил в местное «Дружеское общество»[53], хотя прекрасно знал, что отец взбеленится. Надо отдать должное смелости Леонида — он всегда был готов прекословить отцу. В этом отношении парень сильно выделялся — в те времена всякий понимал что к чему и родителю не перечил. Будь он моим сыном, я бы, наверное, лупил его смертным боем, но поскольку он являлся чужим отпрыском, я мог восхищаться его независимым духом.

— Что?! — завопил отец, плюясь непрожеванными котлетами. — В «Дружеское общество»? Ты идиот или как? Хочешь, чтобы нас арестовали? Чтобы нас с матерью бросили в тюрьму? — Испепеляя сына взглядом, он обвел рукой комнату, богато украшенную резной мебелью, тяжелыми коврами, серебряными подсвечниками и самоваром. — Хочешь, чтобы мы всего лишились?

Леонид, побледневший от ярости отца, ответил просто:

— Это ради Греции.

Наверное, следует пояснить: «Дружеское общество» — это была такая тайная организация, и создали ее, чтобы воссоединить Грецию, ибо многие считали, что Фракия, черноморское побережье, западный берег Турции и, разумеется, Константинополь исторически принадлежат Греции, населены в основном греками и потому вновь должны стать греческими. Мол, необходимо восстановить Византийскую империю, Святую Софию[54]опять сделать собором, создать «Великую Грецию» и вернуть на трон короля Константина — вся эта лабуда, известная как «Великая Идея». По-моему, некоторые и сейчас ее так называют.

— Эти кретины с их Великой Идеей! — ревел отец. — Они ни черта не понимают! Разве Греция сможет выиграть войну с турками? Ты представляешь, сколько их? Ты сумасшедший! Хочешь, чтобы тобой правили из Афин? Ты бывал в Афинах? Вонючая деревенька, вот что это такое! Паршивое провинциальное сельцо, где несколько руин и ни одного стоящего театра, народ необразованный и некультурный, дома с облупившейся краской и даже никто по-гречески толком не говорит! Ты этого хочешь? Дурак ты!

Леонид попытался возразить:

— Новой Грецией будут править из Константинополя, папа, как было в Древней Греции.

— Нами и так правят из Константинополя!

— Турки.

— Слушай, какое нам дело? Мы живем в Смирне — самом приятном и восхитительном городе на свете. И процветаем! Нам начхать, что происходит в столице. Греки занимают здесь все важные и влиятельные посты. Фактически мы живем по своим законам. У нас рай, а ты со своими дружками хочешь его взбаламутить вашей идиотской Великой Идеей! Господи ты боже мой! Это ностальгия, только и всего! И ты хочешь, чтобы нас всех поставили к стенке из-за вашей ностальгии?

— Нами правят турки, — с достоинством ответил Леонид. — Это недопустимо, они уступают нам во всех отношениях. Турки плодятся, как кролики, и скоро нам не останется места.

— Мы все теперь оттоманы. Времена переменились. Ну взять хоть моих слуг. Кто они? Все турки. А у Георгия? Тоже все турки. Кто мостит дороги и вывозит нечистоты? Турки. Кто горбатится на полях, выращивая урожай, который мы продаем? Турки. И не говори мне, что нами правят турки, когда у тебя прямо перед носом доказательство обратного. Что бы мы без них делали? Почему у меня сын такой тупица? Вот что мне интересно! Ты хочешь нас уничтожить!

— Некогда Греция была великой! — распалялся Леонид. — Есть люди, которые стремятся вернуть ей величие. Греция была светочем мира! В то время человек не считался цивилизованным, если не знал греческого языка. Отчего, по-твоему, турки называют нас римлянами? Потому что прежде даже римляне говорили по-гречески! Величайшая в мире нация, и посмотри, до чего мы докатились, отец. Наше время должно вернуться. Требуется лишь наша решимость и, возможно, новый Александр.

— Александр? — фыркнул отец. — Распространять нашу культуру и цивилизацию по всему миру? Прости мою ересь, но он это делал, сея смерть и разрушение от Македонии до Индии. Много ли рыдающих вдов и изнасилованных девственниц поблагодарили его за эту культуру, как ты считаешь? Разве не знаешь, что неизбежно следует за победоносным завоеванием? Голод и болезни. Болезни и голод.