Читать книгу - "Одесская сага. Понаехали - Юлия Артюхович (Верба)"

1922 год стал долгожданной светлой передышкой после войн, голода и смены властей. Начиналась Новая Экономическая Политика – НЭП. И выжившие одесские коммерсанты, как Феникс из пепла, ринулись восполнять пошатнувшееся благополучие.

Софа Полонская по-своему резюмировала благословение партии на восстановление промышленности:

– Как же! Новые штаны со старыми дырками! Я с вас удивляюсь! Они ж через пару лет все отберут.

Семен Самуилович – Циклоп – одернул гимнастерку:

– Но за эти пару лет можно много успеть… восстановить, гражданка Полонская.

– Оцем-поцем! Шо тебе восстанавливать, Сема? На саване карманов нету. Куда тебе столько? У тебя ж три бюджета республики в чулках хранятся.

Сема, улыбаясь, наклонился к Полонской:

– Кто-то таки играет из себя врага революции и хочет наговорить себе на две расстрельные статьи?

Софа устало посмотрела на Сему:

– Ой, это пшено меня пугает! Я била твою голую жопу, когда ты собирал окурки в подворотне! Сема, твой папа был уважаемый уголовник, он в гробу переворачивается. А шо это – кошерно по воровскому закону работать в органах?

Сема отмахнулся:

– Софья Ароновна, пожилой женщине надо пить рюмку наливки и греться на солнышке, а не читать газеты. Сильно умным сейчас сложно, я бы даже сказал: опасно.

Правы оказались оба. Одесса встряхнулась и понеслось – тресты и синдикаты на началах кооперации. Все, как раньше: кредиты, снабжение, внешнеторговые операции, оптовая торговля… Вместо товарообмена началась полноценная коммерция. Вернулись ярмарки и товарные биржи, отменили уравниловку и трудовую повинность. И да – несмотря на гневное ленинское, что свобода торговли является для большевиков «опасностью не меньшей, чем Колчак и Деникин, вместе взятые», уже через полгода в промышленности и торговле, как сорняк из-под булыжной мостовой, пророс частный сектор. Государственные предприятия денационализировались или сдавались в аренду. И главное – частным лицам разрешили создание собственных промышленных предприятий, но не более чем с двадцатью работниками. Ха – насмешили… Пятая часть всей промышленной продукции и восемьдесят процентов розничной торговли уже через год были в частном секторе.

С таким бурным восстановлением и ростом у Беззуба не было выходных – он работал на железной дороге, консультировал и организовывал ремонтные цеха и восстанавливал утраченные сбережения.

Петька практически стал оруженосцем Беззуба. Он забросил учебу – зачем? Грамоте обучен, а математике и физике он мог обучать сам, но учителям слишком мало платили.

Когда папа носит деньги чемоданами, а вокруг открываются десятками кабаре и кафе, как не воспользоваться и тем и другим?

Женя Беззуб отличалась от старших сестер. Лидочка со своими аристократическими замашками и стальной хваткой приумножала уцелевшие капиталы мужа и занялась опять внешней торговлей – благо хватки, высших бухгалтерских курсов и знания языков ей таки хватало с головой. Муж обеспечивал уцелевшими нужными связями. Анюта с головой ушла в революционную агитацию и конструктивизм, поэтому дома появлялась только на дни рождения.

Женя была жадной к жизни – она рвала ее зубами со всех краев без разбора. Читала запоями, гоняла на мамином велосипеде, научилась вязать крючком и вышивать (да, назло Пете!) и вечерами сидела на коридоре, закинув ногу на ногу так, чтобы ее тонкие щиколотки и спортивные икры были хорошо видны, и вышивала болгарским крестом со скоростью швейной машины «Зингер». Но любимым ее развлечением стал собственный синдикат с Семиным младшеньким Борей. Юный продавец дохлых крыс давно возмужал и заматерел и в свои четверть века, отстрелявшись во всех смыслах на всех войнах, наслаждался летом, солнцем и папиными гешефтами. Теплое место в госконторе оставляло достаточно времени на разнообразный досуг. И любимым его доходным развлечением стал тир. Тандем Бори и Жени представлялся как брат с сестрой – семитские черты делали их практически родственниками. Они устраивали подобие тотализатора, когда Женька, нежный цветок в школьном платьице, хлопала ресницами и неумело роняла винтовку, а потом выбивала на спор с подгулявшими гражданами десять из десяти. Боря следил, чтобы сестру не обижали, и честно делился прибылью.