Читать книгу - "Коридоры власти - Чарльз Сноу"

Наступил декабрь. Однажды утром мне принесли отчет. Из отдела госбезопасности, где у меня приятели работают. Посмотреть не дали, но я-то к их «мерам» давно привык. Приятель сообщил искомое имя и удалился, вместе с отчетом.

А искал я шантажиста. Услышав имя, я только и обронил: «Вот как?» Звучало обыденно — так мог бы называться дворецкий. Когда узнаешь имя в ходе тайного расследования, оно, имя, всегда так звучит — будто только этого конкретного человека и подозревал — и одновременно будто никогда бы на него не подумал. Приятель мой вышел, я остался в кабинете один. Покатал имя на языке. Направление, принятое моими подозрениями, изначально не соответствовало законам жанра. Нет, ничего мелодраматического. В низкопробном триллере мне назвали бы Гектора Роуза, или премьера, или самого Роджера. Что было бы скучно до сведения челюстей. Уже через пять минут я звонил Эллен и назначал встречу. Сегодня же, не позднее часу пополудни.

— А что случилось? — Впрочем, Эллен и сама сообразила.

По телефону я заставил ее дать обещание. Ни слова не скажу, предупредил я, пока она не поклянется, что по получении информации не станет ничего предпринимать. Абсолютно ничего. Что делать и когда — решать мне.

— Обещаю, — твердо сказала Эллен.

Теперь предстояло выбрать безопасное место встречи. Были рождественские праздники, у меня дома нельзя — дети приехали. Может, у Эллен? Нет, сказала она; на мой взгляд, перестраховалась.

Эллен скороговоркой назвала художественную галерею рядом с Берлингтон-гарденс. Там я ее и нашел, посреди зала, на единственном стуле. Размах художественной мысли, выраженный в размерах холстов, отчасти обуздывала дороговизна красок — цветовые пятна были наложены редко и с мнимой хаотичностью. Нас с Эллен, подумал я, пожалуй, можно принять за любителей абстрактного экспрессионизма. Или за пару, которая через недолгое время станет любовной парой, — ваш покорный слуга, застегнутый на все пуговицы несколько перезрелый чиновник, и Эллен, моложавая, со вкусом одетая дама. Эллен увидела меня, сверкнула темно-синими глазами.

— Кто это?

Я решил обойтись без интерлюдии.

— По предварительным данным, это Худ.

Секунду Эллен думала, что ослышалась. Или, может, я имею в виду совсем другого Худа, не того, которого мы с ней наглядно знаем, румяного упитанного милягу — ходячую иллюстрацию к «Запискам Пиквикского клуба»; не того, что на приемах разливает напитки; не того, что на побегушках у луфкинского конкурента. Я рассказал, как на юбилее у Луфкина Худ каждую луфкинскую фразу встречал восхищенным вздохом, как выше всех поднимал коротенькие ручки, будто оперной диве аплодировал.

— Он иногда заходит в библиотеку. — Эллен эту фразу несколько раз повторила. — Только ему не за что ненавидеть меня! Мы и двух слов не сказали.

Она искала зацепку — может, не уделила Худу достаточно внимания, может, нелюбезно говорила с ним. Но только льстила себе — ничего личного у Худа к ней не было. Даже в этой малости — вызывать неприязнь в качестве Эллен Смит, а не в качестве любовницы политика — судьба ей отказывала.

— Наверно, я его одним своим видом раздражаю, вот он и решил кровь мне попортить. Иначе с чего ему письма писать? Почему он так себя ведет? Почему?

— Это как раз не важно, — сказал я.

Но для Эллен это было слишком важно, она ни о чем другом думать не могла.

— Я должна выяснить, почему он меня преследует!

— Не смейте.

— Посмею.

— Вспомните, что обещали мне час назад.

Эллен смотрела почти с ненавистью. Она жаждала активных действий, как жаждут наркотической дозы. Я удерживал ее — и тем совершал над ней насилие, причем не только над ее душой, но и над телом. Над телом в той же степени, что над душой.

Она заспорила, отчаянно, яростно. Что плохого в выяснении причин ненависти? А что хорошего? — парировал я. И вообще это опасно. Но ведь опасность, прежде расплывчатая, свелась к одному лицу — значит, несколько умалилась. Если дело в личной неприязни (я не преминул повторить, что не верю в простую личную неприязнь). Худ безвреден, твердила Эллен, разве только на нервы действует, а так ничего. С этим можно жить.

Ну а если личная неприязнь ни при чем, тогда как — Худ для себя чего-то хочет? Или на кого-то работает? Внезапно Эллен разразилась параноидальным монологом. Спецслужбы выделили отборных шпионов; за Эллен с Роджером следят, понаставили «жучков», знают теперь о каждом их вздохе. И Броджински нельзя сбрасывать со счетов. Но кто же так велик и ужасен, кто дергает этих марионеток?