Читать книгу - "Русское - Елена Долгопят"

Без четверти восемь конфеты лежали в стеклянной вазочке. В чайник налита была свежая вода, две чашки вынуты из шкафчика. Он оделся в чистое, сидел в углу дивана. Смотрел на телефон. Часы стрекотали.

Через час с небольшим он спустился на третий этаж и позвонил к ней в квартиру.

— Вот что, — сказал он, проходя сразу в комнату, — я позвоню от вас.

Комната эта была прохладной, тихой. Она встала у притолоки, смотрела за ним.

Нервно нажал кнопки. Крикнул:

— Аля!.. Что? Не понял.

Отключил трубку. Посмотрел растерянно.

— Не туда попал.

Набрал номер еще раз, спокойнее:

— Аля? Это вы? Слава богу! Звонили? Простите, ради бога, у меня телефон сломался… Да. Я понял. Конечно. Ну разумеется. — Сморщился, как всегда, когда плохо слышал. — Нет. Не в этом дело. А в том, что фальшивая купюра — изгой. Она не похожа на все нормальные купюры, то есть похожа, но если всмотреться — нет. Она не как все. Она обречена. Да-да, именно. И герой обречен. Он — тоже своего рода фальшивая купюра. Его изымают из оборота. Пересмотрите обязательно. Подумайте, в чем его «нетакость», несовпадение, после обсудим. Не за что. Когда вы сможете? Прекрасно. Буду ждать.

Говорил и ходил по комнате, разговор прервался — остановился.

И будто не сразу понял, где он сейчас.

— В общем, — сказала она, все это время пристально за ним наблюдая, — я так поняла: тащиться Але к вам не захотелось, она решила, что и по телефону все узнает.

— Она сказала, что заболела.

— Ну конечно.

— Она сказала, что заболела.

— Ну конечно, конечно, я поняла, я тоже сегодня совершенно больная. Погода скверная, темень, от остановки через все наши дворы — бр-ррр. Почему она вас к себе не позовет? Вы же бегом побежите?

Он молчал.

— Что?

— Ей спокойнее здесь встречаться, на чужой территории, ее дом для меня закрыт.

— Что бы это значило?

— Я прекрасно знаю, что это значит! У нас бартер. Я фактически пишу за нее диссертацию, а она пьет со мной чай на моей кухне. Несколько дней пахнет ее духами. Все довольны. И никто никого не обманывает. То есть никто не обманывается. То есть я бы и рад обмануться, но я слишком трезв.

— Если только не напьетесь.

— К сожалению, я трезв при всех «если». Даже когда не помню, как добрался домой.

— А что с вашим телефоном?

— Я его уронил.

— Ага. Так, значит, психовали.

— Ага.

— Слушайте, а можно мне хоть раз воспользоваться вашей трезвостью?

— Каким образом?

— Сделайте одолжение, загляните ко мне завтра к двенадцати.

— Бриться надо?

— Необязательно.

— Галстук надевать?

— Ни к чему.

— Что делать будем?

6

Коробка под диваном заросла пылью. Он даже помнил туфли из нее, черные лодочки, и помнил юбку, с которой она их носила, тоже черную, узкую. Нельзя сказать, чтобы воспоминание было четким, к тому же он не слишком доверял воспоминаниям, тем более собственным. Даже подтвержденным фотографиями.

Сейчас в коробке хранились гвозди, моток проволоки, синяя изолента, бог знает сколько лет все это там было, гвозди проржавели, изолента слиплась. Он отодрал кусок и замотал корпус, и тут же телефон зазвонил, буквально взорвался в его руках, чуть он его вновь не выронил. Поставил на стол, снял трубку.

— Здравствуйте, — произнес деликатно, неуверенно мужской голос.

— Здравствуйте.

— Я хотел узнать. Насчет холодильника. У вас есть?

— Да, — ответил он, подумав.

— А… вы не могли бы рассказать какие?

— Холодильник «Мир», семьдесят какого-то года выпуска, работает.

— Простите?

— «Мир». Надо бы мне его разморозить.

— Ой. Извините.

И человек с той стороны повесил трубку. Он потрогал изоленту и сказал телефону: «Ну, давай, жалко тебе, что ли?» И телефон зазвонил. Выждал пару секунд и снял трубку.

— Здравствуйте, — произнес вопросительно тот же голос.

— Не кладите трубку, — сказал он.

— Я в магазин звоню.

— Я понял, ошиблись номером, я просто хотел спросить, зачем вам холодильник понадобился.

— Как зачем?

— Нет, я понимаю, зачем холодильник нужен, у меня самого он есть. Сколько вам лет?

— Сорок. Сорок один.

— Неужели до сих пор у вас не было холодильника? Зачем вам новый? Мне любопытно. Я старый, нервный, живу один, мне просто поговорить охота, извините.

— Да у меня нет особо времени, я тороплюсь. — Но трубку все-таки не положил, деликатный.

— Я, наверно, умру скоро.

— Господи!

— Зачем вам холодильник?

Он вздохнул:

— Я развелся. Мы разменяли квартиру. Мне нужен холодильник. Ничего интересного.

— В самом деле банально.

— А почему у вас такой старый холодильник?

— Работает. Я к нему привык. Он мне как родной. Мы практически здороваемся по утрам. У меня с ним связаны приятные воспоминания. В каком-то смысле он организует мою жизнь, я могу на него положиться.

— Знаете, я вас понимаю. Я ужасно растерян сейчас. Я не могу привыкнуть к этой квартире, к этому району, и холодильник тоже куплю — будет как чужой.

— Вы думаете о будущем? О своем. Строите планы?

— Да.

— Значит, все будет нормально. Привыкнете.

— А вы не думаете о своем будущем?

— Я его не представляю. Темно впереди, пахнет плесенью. Нет, вру, ничем не пахнет, это я так приплел, для красного словца.

7

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга через порог.

В квартире кто-то вздохнул. И затих.

— Кто там? — спросил он. — Человек или привидение?

— Шикарный галстук, — сказала она.

— Дочка прислала.

— Что-то я его раньше не видела.

— Первый раз надел.

— С чего вдруг?

— Ну, вы же сказали, что галстук надевать необязательно.

— Побрились вы тоже из чувства противоречия?

— Из благодарности. Вы на меня не давили. Я знаю, что вы любите, когда я при параде.

— Я еще люблю, когда вы не опаздываете.