Читать книгу - "Струна - Илья Крупник"

А у Нани дома загрузили мы с ним антоновку первую порцию, в мой рюкзак, и опять я огляделся. Было это на чердаке.

Кроме яблок в картонных коробках и овощей громоздилось у него великое множество разных предметов. Даже пишущая старинная машинка с горбатой твердой покрышкой и потускневшей надписью на ней «Remington».

Однако больше всего было инструментов, от самых приметных вроде отбойного шахтерского молотка, каким в городе асфальт вскрывают, до мелких в ящиках: пассатижей, отверток, гаечных ключей… И еще рядом изрядно потертый портфель.

Я его даже потянул за ручку. Но Наня (он вообще-то заикается немного) сказал быстро:

– Не-льзя.

Наня глядел на меня исподлобья. Лоб у него большой, он еще голову бреет, при этом у него – единственного, по-моему, в Курыгине – борода. Небольшая, а борода. Брови нахмурил, сам высокий, широкоплечий.

– Ну что ты, – сказал я, успокаивая. – Нельзя так нельзя. Драгоценности прячешь?

– Драго-ценности, – согласился Наня и улыбнулся наконец. А вот улыбка у него замечательная сквозь бороду – детская на некрасивом его лице, глаза светятся.

– Драгоценности, – повторил мне серьезней Наня.

В старом потертом портфеле, как я подумал сперва, были исследования его отца. Наня в конце-то концов доверил, чтобы дома у него, но очень бережно, я посмотрел.

Исследования. Потому что в этой самодельно сброшюрованной книге заголовок был такой: «Курыгино – бандитский край».

Однако, перелистывая страницы с наклеенными фотографиями, вырезками из газет, машинописным текстом, ксерокопиями, я подумал, что это похоже на документы архивов.

Из Наниных не очень ясных объяснений получалось – многое здесь, наверное, и вправду из запасника бывшего областного музея. Но кое-что – то, что на машинке, – написано Наниным отцом, а перепечатывала Нанина мама.

Я глядел на наклеенную фотографию.

На ней два трупа: расстрелянных Стулова и Катьки из банды Юрка (дезертира Ефима Скородумова). Рядом стоит исполнитель с маузером.

Внизу машинописное пояснение: «Стулов из деревни Большой Лог, банду Юрка боялись все, у них были в лесах землянки всюду, и они везде появлялись. Потому не ликвидировали до тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Исполнитель с маузером Анисимов Серафим, предкомдезертиров».

Я перелистывал страницы. Фотографии: трупы, пояснения. «В тридцать втором году был мятеж, главарем считался Карпов, но кто такой – неизвестно, его не нашли. Это был чисто крестьянский мятеж».

Дальше пошло о дезертирах 1941–45 годов, потом о забастовках рабочих, убийствах, разбоях, похищениях людей, большом пожаре. Наконец, я, недоумевая, посмотрел на Наню.

– Послушай… – Я не хотел его обижать. – Но, по-моему, все это…

Наня молча взял у меня из рук книгу и спрятал в портфель.

На другой день зашел я к соседке Веронике Степановне, дом ее был рядом, я приходил запросто, она не запирала дверь. От Магницкого я знал, что скоро ей сто лет.

Вероника Степановна, на вид плотная, очень бодрая женщина лет под семьдесят, в очках светлой оправы с висячей цепочкой, сидела за столом над эскизом барашка и тотчас принялась советоваться со мной.

Просто дело в том, что на гербе области был почему-то белый кроткий барашек на щите. Когда тут разводили овец, совершенно непонятно. Однако барашек на гербе существовал, и в этот раз устраивали конкурс на здешний памятник. Для него ведь и постамент еще крепкий сохранился в сквере с очень давних времен.

Похвалив конкурсного барашка, я стал расспрашивать Веронику Степановну, что помнит она из детства, а также по рассказам родителей или, может, соседей. И первое, о чем услышал, это о курыгинском озере.

Озеро в лесу (или пруд, вернее) было не круглое, не овальное, а квадратное, потому что, считалось, копали глину для собора в незапамятные времена, а потом все пространство заполнила вода.

Однако Вероника Степановна рассказала мне совсем другую историю: легенду о метеорите, который упал в лес. Было это в тот самый год, когда ожидали комету Галлея.

Затем пошли рассказы о «вшивой горке».

Был, оказывается, здесь когда-то парикмахер, который стриг всех на улице, и за много лет в том месте образовался многоцветный пухлый ковер из волос. Вот из-за него-то и был знаменитый пожар, потому что кто-то – тогда ведь все курили – обронил окурок.