Читать книгу - "Канон, звучащий вечно. Книга 1. Хозяин кометы - Масахико Симада"

Как он мог найти время и место для встреч с любовницей?

Существовало только одно решение, которое не мешало развитию любовных отношений, не препятствовало четкому выполнению служебных обязанностей и сохраняло власть и авторитет Главнокомандующего: окружить все стеной тайны и держать под замком. Для человека, который обладал властью, большей чем когда-то имел император, не было ничего невозможного. Когда ему удавалось добиться того, что казалось невозможным, к нему возвращалась молодость.

Джей Би посмотрел в пространство и сиплым голосом продолжил свой рассказ:

– Таэко, видимо, понравилась Маку с первого взгляда. Так же, как император Хирохито при их первой встрече. Макартур определял свое отношение к человеку по первому впечатлению. Я забыл, о чем они говорили, но очень хорошо помню, какое выражение лица было у Мака.

Такого выражения не увидишь в кабинете дворца генерала. Волшебство улыбки Таэко сразу подействовало на Макартура: его взгляд смягчился, губы больше не сжимались в тонкую прямую линию, он превратился в доброго дядюшку. Так она сделалась любовницей генерала.

Это был заговор, в котором любовное влечение служило ловушкой. Не только представители кинематографических кругов, но и закулисные политические деятели японского правительства, посовещавшись, приняли решение продать ее генералу. Наверно, мнение всех совпало: Таэко – единственная женщина, которая подходит Макартуру. И, как они ожидали, генерал попал в плен ее улыбки.

Макартур держал в руках ключ от будущего Японии, от будущего капиталистов и политиков, которые стремились, скрыв злодеяния времен войны, господствовать и в послевоенном мире. Добиваясь его расположения ради защиты собственных интересов, они не гнушались любыми средствами и принесли в жертву Таэко. Кинематографисты надеялись, что им простят потоки пропаганды, выражавшей государственную политику во время войны, и они смогут увеличить выпуск фильмов; теневые предприниматели стремились монополизировать поставку и перевозку провианта на американские военные базы, разбросанные по всей Японии, желая нажиться на спекуляциях американскими товарами. Политики-консерваторы скрупулезно выполняли политическую программу генерала и стремились укрепить свои позиции после войны. Каждый хотел добиться исполнения своих алчных желаний с помощью одной актрисы.

– Кажется, прошло уже года четыре. Ты, может быть, знаешь, что как раз тогда я высказал Маку все, что думаю, и с той поры во дворец – ни ногой.

– Таэко на самом деле любовница генерала? Неужели она не может убежать от него?

– Пока он здесь, в Японии, никто не в состоянии вмешаться в эту историю. Многие недоумевают: почему она не выходит замуж? Да если бы и хотела, она не может этого сделать. Ведь она на службе. Гостиница «Империал», в которой ты жил сразу после окончания войны, стала местом их свиданий с Маком. Каждый день по дороге домой, в американское посольство. Мак выходит из своего кабинета на шестом этаже дворца и тайно посещает номер люкс. После ланча дома с семьей, когда ему хочется, он заходит в гостиницу, отдохнуть. Она ждет его там. Об этом никто не знает. А если и знают – должны молчать. Для всех остальных она остается актрисой. В кино она может выйти замуж, полюбить. Только на экране она свободна. Она смотрит на зрителей с улыбкой, и народ счастлив. Так выполняет свой долг самая красивая актриса Японии. Мак доволен, капиталисты, политики, киношники не внакладе. И только одна она страдает от тоски.

Джей Би во время встречи актрисы со старым генералом стал невольным пособником клики, помог привести их планы в исполнение. Хотя переводчик и не виноват, Куродо был ненавистен сам факт, что не кому-то иному, а его отцу, выпало быть тем переводчиком. Гостиница «Империал», единственное место его детских воспоминаний о роскоши и изяществе, из-за свидетельств отца превратилась в грязное пристанище плотских утех старого генерала. А женщина, чей облик напоминал ему о покойной матери, оказалась несчастной содержанкой.

– Папа, почему ты не помог Таэко?

– Что я мог сделать? Единственное, что в моих силах, – это рассказать тебе то, что я должен был хранить в тайне. А господин О.? Он знает ее лучше, чем кто-либо другой: ее самое чудесное выражение лица, голос, ее привычки, походку, она безгранично доверяет ему, но что он может сделать для нее в реальной жизни, когда она сходит с экрана? Самое большее – отправить такого никому не известного парня, как ты, в дом ее тайны. Как ты думаешь, почему он заставлял ползать на коленях по татами женщину, чье лицо и тело сводили с ума этого американца, почему заставлял ее говорить языком девиц из бедных кварталов, почему отдавал на откуп истощенным японским мужикам? В фильмах господина О. скрыта жажда мести японцев, которых оккупационные войска лишили женщин; японцев, чья гордость была изодрана в мелкие клочья. Мне кажется, я могу понять ту неловкость, какую испытывал господин О. Одно только хочу тебе сказать. Не ходи больше к ней домой. Это место слишком опасно для тебя. Больше никто не будет считать тебя ребенком, как тебе бы этого хотелось. Если тебе дорога собственная судьба, не приближайся к опасности. Даже если она пригласит тебя, не ходи. Нечего надеяться на свои быстрые ноги.

Куродо показалось, что за словами отца скрывались его надежды, обращенные к сыну. Совет «не ходи туда» он воспринял как намек будь бдителен, но прояви решимость и иди. В сердце Куродо уже плескалось восторженное чувство, с которым справиться было не так-то просто.

– Запомни это хорошенько, – сказал напоследок отец, и они попрощались.

Куродо гнал велосипед, маневрируя между еще остававшимися то здесь, то там следами пожарищ; поднимая брызги, он мчался наперегонки с армейскими джипами по залитой сточными водами дороге и мысленно кричал: «Наконец-то я нашел! Ту, что сводит меня с ума!»

Он множество раз становился единственным обладателем ее улыбки, предназначенной для миллионов. Как часто он приходил в невероятное возбуждение, увидев, что она улыбается ему! Она перестала быть для него только женщиной мечты. Конечно, приходилось платить за эти моменты возбуждения. Через миг после разлуки Куродо начинали мучить запретные желания. Когда он находился вдали от нее каких-то три дня, ужасное беспокойство овладевало им, как будто его оставили одного на отвесной скале глубоко в горах. Кроме того, в ее улыбке ему чудились черты его матери Наоми, которая никогда больше не сможет улыбнуться ему. Даже будь этот дом логовом дьявола, здесь витал призрак его матери, здесь его возбуждала музыка. И пусть бы ему пришлось спрыгнуть с обрыва, никакая опасность не могла удержать его от встречи с ней. Чтобы никогда больше не спутать реальную женщину с видением.