Читать книгу - "Год в Касабланке - Тахир Шах"

— Так что же случилось?

— На следующее утро у дверей послышался какой-то шум. Я открыл дверь, и к нам ввалилось шестеро фэбээровцев. Как оказалось, они оцепили весь квартал. Да еще пригнали вертолеты. Парни из ФБР сказали, что они заходили предыдущим вечером, но велели Джен молчать. Это было так унизительно. Моя собственная жена доверяла им больше, чем мне.

— Это тогда они тебя допрашивали?

Камаль улыбнулся.

— Ага. Они в тот раз ну прямо в каждую щелку, в каждый уголок заглянули.

— Квартиры?

— Нет, моего мозга.

Работа штукатуров продвигалась медленно, но все же продвигалась. Похожий на мима Мустафа привел специального мастера для вырезки горизонтального орнамента по верху стен, этот орнамент должен был зеркально отражать тот, что шел по терракотовому бордюру. Одной из причин задержки работы было то, что не хватало специалистов общего профиля. Нам срочно требовались: художник, электрик, водопроводчик, каменщик и более надежный плотник. Проблема заключалась в том, что нельзя было нанять человека, не имеющего личных связей с Камалем. Так уж заведено в Марокко: пробиваться может только член племени, общины или еще какой-нибудь группы. Вот и в данном случае любой мастер, не имевший прямых связей с моим помощником, немедленно объявлялся жуликом или плохим специалистом, а иной раз и тем и другим.

Я только однажды нанял работника в обход Камаля, это был сосед Хамзы, который утверждал, что он — каменщик. Я приказал Камалю принять его на работу, чтобы сделать приятное сторожам. Проблемы начались сразу же после того, как мрачная тень этого человека пересекла порог дома. Ему не понравилась работа, а еще больше не понравился Камаль. За ту неделю, что он проработал у нас, он умудрился сломать все, до чего дотрагивался. Кончилось тем, что незадачливый каменщик погнался за Камалем с молотком-гвоздодером по улицам трущоб.

Я вырос в Англии и хорошо знаком со знаменитым британским работником и его подходом к работе. Он приходит поздно, а заканчивает рано и за день обязательно потребует тысячу чашек чая с молоком. Он курит, не стесняясь хозяев, тушит окурки об пол и устраивает у вас в доме настоящий кавардак, при этом непрерывно ноя, словно ребенок, у которого болят зубы. Он имеет привычку исчезать на недели, но к Рождеству загадочно появляется вновь, намекая на премии и подарки.

Мне казалось, что ни в одной стране мира я не встречу ничего подобного работнику-англичанину. Но это все же произошло. В Доме Калифа. Хотя на первый взгляд вроде бы сходства нет. Марокканские рабочие вежливы и никогда не забывают длинно и цветисто поприветствовать хозяина. Когда они работают в вашем доме, то делают это с усердием, и не помышляя даже о том, чтобы попросить вас заварить им чаю. Если марокканцы захотят чаю, то приготовят его сами, на жаровне, которую они всегда держат вместе с инструментом. Они почти совершенство во многих отношениях, но у марокканских рабочих есть один существенный недостаток: они практически никогда не заканчивают работу.

Когда я осматривал большие здания в Марокко, я обнаружил, что не могу понять, завершат их ремонт когда-нибудь или нет. Когда бы я ни ворчал по этому поводу на мастеров, они лишь широко улыбались, восклицая, что на все воля Аллаха. Но как-то в самом начале февраля я познакомился с известным марокканским архитектором. Я спросил у него, как удается королевским семьям доводить до конца хоть какое-нибудь строительство. Он погладил свою седую бороду и ответил задумчиво:

— Дело не в деньгах. Дело в контроле.

Я спросил его, что он имел в виду.

— Королевская семья веками покровительствовала традиционным марокканским ремеслам. Но большое заблуждение считать, будто мастер станет больше стараться, даже если он работает на своего короля. Для того чтобы мастер достиг совершенства в своей работе, его нужно денно и нощно уговаривать.

Архитектор рассказал, что когда король Хасан II, отец нынешнего монарха, строил Большую мечеть в Касабланке, он появлялся на строительной площадке настолько часто, насколько мог себе позволить.

— Он лично проверял инструменты и сам выбирал муалема, стоя над ним каждый раз по несколько часов. Если мастер допускал ошибку в работе на ширину волоса, король приказывал этому человеку собирать инструменты и уходить. Он прекрасно понимал, что об этом повсюду пройдет слух и этот ремесленник никогда больше не найдет себе работу.

В тот день, когда Хамза, взяв старую лопату, решил откопать страусиное яйцо, лил проливной дождь. Осман стоял и держал над ним ломаный зонтик, прикрывая товарища от ветра. Я наблюдал за ними издали, как всегда стараясь понять смысл происходящего.

После того как яйцо было вынуто, его отнесли в конюшню, где Медведь натер его жиром. Яйцо пролежало в земле больше месяца, его когда-то белая скорлупа покрылась красно-коричневыми пятнами. От него воняло не хуже, чем от разложившихся крыс. Но сторожа были в приподнятом настроении. Они вытерли стул и предложили мне место за столом, которым служила огромная катушка от кабеля. Я сел и внимательно осмотрел яйцо.

— Что вы собираетесь с ним делать?

— Съесть, — ответил Медведь. — Мы съедим его.

— Вы уверены, что стоит это делать?

Хамза взял молоток и разбил им скорлупу. Неприятный запах усилился.

— Яйцо тухлое, — сказал я.

— Оно принесет барака в дом.

Из коробки с инструментами была извлечена столовая ложка. Осман протянул ее мне.

— Попробуйте первым.

— Я могу подождать, — отказался я от такой чести.

— Пожалуйста, — настаивали сторожа. — Это ваш долг как хозяина дома.

Я зачерпнул ложкой ферментированное желе и поднес его ко рту.

— Ну и как оно на вкус? — поинтересовался Медведь, забирая у меня ложку.

— Как тухлое яйцо, — ответил я.

Как-то утром, когда Камаль был в хорошем расположении духа, я попросил его рассказать еще что-нибудь о днях, последовавших за терактом 11 сентября. Вообще-то моему помощнику не нравилось распространяться об этом, поскольку он, наверное, чувствовал, что его предали.

— Фэбээровцы отлавливали арабов по всей стране. Многих людей, я это знаю точно, заперли за решетку без всякой причины. И ключи выкинули. Кое-кого перевезли в Гуантанамо. Съездите и посмотрите — они до сих пор там.

Когда я поинтересовался, как жена Камаля отреагировала на события 11 сентября, кровь отлила от его лица.

— Поскольку я араб, то получилось, что она была замужем за врагом. Джен не могла мне больше верить. А ведь доверие — основа брака. Так что семья наша распалась. Мы стали чужими людьми, которым когда-то нравилось одно и то же.

— Что с ней стало?

— Она поступила на военную службу.

— В армию?

— Ага. Она служит на базе где-то в Джорджии. Водит танк или что-то в этом роде.