Читать книгу - "Танец с жизнью. Трактат о простых вещах - Олеся Градова"

Опыт его религиозной деятельности, выступления перед тысячами прихожан в мечети — все это становилось питательной средой для его ЭГО, взращивало неуемные амбиции и жажду власти.

«Сила нужна ему для того, чтобы увеличивать свою способность к самонаслаждению. Самонаслаждение — это утеха паразитов, неспособных к самостоятельному передвижению, духовных калек, для которых недоступны иные, эволюционно более высокие формы наслаждения. Это своеобразный духовный онанизм, занятие самодостаточное и совершенно бесплодное. Паразитизм служит для него ФОРМОЙ СУЩЕСТВОВАНИЯ, самонаслаждение — ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ЦЕЛЬЮ, а ложь — СРЕДСТВОМ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ. Ввиду своей паразитической сущности он не способен расти духовно, за границы эго. Поэтому единственно доступная ему форма «духовности» — это самонаслаждение. Его потолок там, где у остальных пол…».

Я испытывала смешанные чувства. Естественным образом перекладывая прочитанное на матрицу своей собственной реальности, я начинала все больше и больше жалеть Дамира. С одной стороны, он использовал окружающих его людей — забирая их деньги и поглощая с аппетитом все добрые чувства, направленные на него. Но с другой стороны, он не был просвещен, его черная душа блуждала в потемках собственного величия, а его кумир, Учитель, держал его во мраке неведения и страха, точно так же, как и меня. Он, Антон Мраков, стер личность Дамира, его установки, его веру. Уничтожил, как последователя Амра Халида, как мальчика, приехавшего черт знает откуда в Москву за заработками, мальчика, который денно и нощно натирает спины лощеным дамочкам, делает новые торсы и убирает жировые складки с бедер. Бедный мой борец с целлюлитом, который однажды возжелал мирового господства! Брошенный единственно любимой женщиной, уехавшей от него с каким-то хлыщом в свадебной «Альфа-Ромео»…

Стоп. Я остановила поток своего великодушия, ибо жалость грозила перерасти в прощение, а это не входило в мои планы. Вернулась к чтению реферата.

«Результаты опроса пострадавших показали, что мы имеем дело с существом, у которого начисто отсутствуют какие-либо искренние чувства, мысли, стремления, убеждения, цели и идеалы — свое собственное живое человеческое лицо. Любимой темой его речей служат возвышенные идеалы. Словотворчество это служит не только цели элементарного самообмана, но и приманкой для изголодавшегося по идеалам окружения. Его личина — это многочисленные маски, сменяемые в зависимости от ситуации и типа жертвы: «простой, скромный парень», «слабый, больной, запутавшийся человек», «проникновенный лидер», «жаждущий ученик», «просветленный Учитель», «маг», «адепт йогической самореализации»…».

Как кадры из кинофильма прокручивались в моей голове отрывки нашей истории. Как в зеркале узнавала я и саму себя — разве мы, обычные люди, не используем в жизни целый набор маскарадных костюмов, чтобы брать штурмом этот мир или, наоборот, защищаться от него?

Вот почему они выбрали меня — я умела менять цвета ауры и ему нужно было понять «механизм»! Я должна была отдать все ключи и коды доступа, но меня перехватили на полпути. Вопрос только в целеполагании — ради чего мы это делаем? Чтобы выжить, защитить свою семью, добиться признания и самореализации или чтобы властвовать и манипулировать, решать свои личные эгоистические задачи? И это вопрос не только морали и нравственности — это вопрос кармического предопределения.

«Две экзистенциальные цели «магической самореализации»: ТВОРЧЕСТВО и САМОНАСЛАЖДЕ-НИЕ. И хотя дающая силу наслаждения власть лежит в основе как белой, так и черной магии, цели такой власти различны. Если в белой магии это власть дающая, власть над людьми для людей, то в черной — власть берущая, власть над людьми для себя. Поэтому говорится, что белая магия служит Богу, а черная — Сатане…».

На самом интересном месте в дверь постучали. Кто-то стащил табличку-«оберег» от внешнего вторжения, и народ начал ломиться в мой кабинет. Это были милейшие люди — начальник юридического отдела, бухгалтер, руководители проектов… Всем им от меня было что-то нужно. Они звонили на все телефоны. Они требовали подписать бумаги, согласовать сроки, уточнить задачи…

Но я никого не принимала. Впервые личное возобладало над общественным. Меня не было для этого мира. Я временно отбыла. Но они не знали, что кабинет пуст, и поэтому продолжали штурмовать мои укрепления.

Новое знание

Я вытащила из сумочки клочок газетной бумаги и положила на клавиатуру компьютера. Вспомнила имя — Герман. Набрала в строке поиска Яндекса «Отец Герман» и продолжила пролистывать интернет-странички, отфильтровывая нужную мне информацию.

Все оказалось проще, чем я думала. Отец Герман — православный священник, который совершает обряд отчитки, то есть того самого «изгнания демонов». В Троице-Сергиеву лавру, бывший Загорск, приезжают паломники со всей России. На сайте лавры был телефон его помощника Александра, и я решилась позвонить. «Да, в ближайшую пятницу, в три часа дня. Приезжайте…».

Я заказала номер в монастырской гостинице на двоих и выключила компьютер. Меня удивила легкость, с которой я наметила траекторию пути. Казалось, я должна была истоптать пять пар башмаков, износить четыре платья, прежде чем найду его. Аккуратно переписав все координаты и телефоны в блокнот, я решила покинуть офис. Не глядя, подписала все оставленные бумаги, санкционировав таким образом покупку рекламных площадей в газетах, проведение социологического опроса о ценностях и нравственных ориентирах россиян, а также заявление на увольнение — уже не помню, кто был его подателем. Мне нужно было все рассказать сыну и выработать совместный план.

— Никита, мы должны поговорить.

— Только, пожалуйста, не говори опять, что ты узнала будущее, — мой сын уже сообразил, как реагировать на мои внезапные заявления.

Я смотрела ему в лицо — почти взрослое, изменившееся за последние несколько дней, или я просто не обращала внимания на то, что он действительно вырос? Уже пробиваются усики, волосы надо стричь и рукава пуловера коротковаты. Когда он успел повзрослеть? Я все время работала, видела его только спящим, с трудом подбирала одежду — постоянно приходилось менять на размер больше. Я не знаю ничего о нем — что его волнует, почему он часами в чатах, почему в карманах валяются зажигалки? Смотрела, как будто сканировала его лицо и сопоставляла с фотографиями, которые делала когда-то на вокзале, когда встречала его из пионерского лагеря… на ворохе упавших рыжих листьев, когда мы купили щенка… в бассейне, когда он учился плавать… в школьном дворе, когда он шел в первый класс с красными гладиолусами… белые кудряшки из-под вязаной шапочки…

— Нам надо поехать в одно место, на пару дней, я уже заказала гостиницу.

— Куда? Я не хочу никуда ехать.

— Это не обычное путешествие, но мне очень важно, чтобы мы поехали вместе… Мы поедем в монастырь. В пятницу с утра уезжаем.

Его как током ударило. Взгляд стал напряженным. Или мне показалось?

— Я не могу поехать.

— Почему? Если ты что-то запланировал, прошу тебя это перенести.

— Я не могу поехать с тобой.