Читать книгу - "Голубое сало - Владимир Сорокин"

– Анаконда, рипс уебох! – вздрогнул полковник. – Жаль, что в командировках женщины не заводят KLOPOV!

Все засмеялись, и я тоже.

“Катя Бобринская” способствует восприятию коллек-юмора. Вошел Харитон в заиндевевшем костюматоре:

– Хромо-dis не в семи.

– Сколько? – поставил стакан Бочвар.

– 30 на 6, 32 на 4.

Генетики зашевелились.

– Это все из-за бурана, – вышел первым Бочвар.

– Агвидор – большой мастер по замораживанию чужих отцов, – глядя в глаза полковнику, произнесла Карпенкофф. – Я всегда верила в ross-термодинамик.

Она вышла.

– Двинем раскрасить, – застегнул ошейник полковник. – Борис, в два я жду ваших трэйсов.

– Fertig, рипс нимада, – пробурчал я.

Полковник скрылся за дверью.

– Рипс чоуди шици! – Харитон содрал с себя костюматор, подошел к стойке бара. – Всё на соплях. Всё, всё на сиреневых соплях.

– Россия, – заматовал я себя в три хода. – Сыграем?

– Гной и мед в этой стране – близнецы-братья. Иван Вишневский прав. – Он сел напротив, стал расставлять фигуры.

– Это в вас говорит еврей. – Я зажал белую и черную пешки в кулаках. – Вишневский написал много топ-директа в Москве и Бохуме. Но цитировать его в Восточной Сибири – obtoston. Сверление воздуха.

– Я сверлю всю жизнь себя. – Он шлепнул по кулаку с черной пешкой. – Fine. Люблю играть от обороны… рипс, а что здесь пили? – Он понюхал воздух.

– Водку и дубовый аквавит. – Я снова пошел e4.

– Too much, – он ответил не задумываясь e5. – Кукурузное пиво есть? “Astor”?

– Я не бармен (f4).

– Рипс, я же не прошу вас налить (ef).

– Вы только спрашиваете (Кf3)?

– Я только спрашиваю (d6).

– Пиво – не мой напиток (d4).

– Вы – типичный пятидесятник (g5).

– И горжусь этим (Сc4).

– Плюс-директ. Но пить я ничего не буду (g4).

– Это ваша POROLAMA (С:f4).

– Рипс лаовай нимада (gf).

– “На белом exeron плюс тип-тирип по трейсу” (Ф:f3).

– Вы любите этот сенсор-фильм? Этот соплевун? (Кf6).

– Не нарушайте моей L-гармонии (Кc3).

– У вас врожденный midirex (Сg7)?

– У меня врожденный шен шен (0-0).

– О чем вы говорили с полковником (0-0)?

– О его полях (Сg5).

– Рипс, у него есть поля (Кbd7)?

– Не считайте его клон-штангистом (Кd5).

– Ни в коем случае. Это madam Карпенкофф – клон-штангистка (h6).

– Она давит крыс по вашему поводу (С:f6).

– Я не рикша для генетиков (К:f6).

– Как ex-амазонке ей нужны гарантии (К:f6).

– Каждый сосет свое масло (С:f6).

– Она трескается из-за батарей (Ф:f6).

– Батареи – мой цайюань (Ф:f6).

– Сомнения – ее ба (Л:f6).

– Рипс, нимада (Крg7).

– Вы не пьете с утра. Поэтому – не в ударе (Лaf1).

– Рипс, а как я защищу f7 (С:e6)?

– Это жирный паллиатив, как говорит наш президент (С:e6).

– Скотство (fe).

– Maybe warscheinlich (Л:e6).

– С вами играть некомфортно. – Он смешал фигуры. – Вы играете, как B1B 3000.

– Это комплимент?

– Вам виднее. – Харитон нашел за стойкой шар пива, открыл. – à propos, кто сейчас чемпион мира?

– По штанге?

– Нет, по шахматам. B1B 3000?

– Уже нет. Осенью его разорвал МЭЙ ЛЮ 8. 12:6.

– Эта Карпенкофф… – Харитон брезгливо тряхнул платиновыми волосами. – У меня это четвертая командировка. И каждый раз – минус-директ с генетиками. Я для них всегда – умный лао бай син с непредсказуемым разбросом. А что заносит ex-амазонок в Сибирь? Деньги?

– Наверно. – Я нашарил еще один кубик водки. – Но может быть, и не только деньги.

– А что же еще? Сухая вагина и топ-абильный анус? – засмеялся он, отсасывая пиво из шара.

– Вы слишком физиологичны, – потянулся я. – Карпенкофф не кусок оттаявшей протопульпы. Она умная и сильная. У нее своя гибкая M-стратегия.

– Плевать, – отмахнулся Харитон. – Если она не бреется – это не дает ей право сканировать мою печень. Я не дую в ее хромо-фризер, пусть и она не сморкается в мой термотроп.

– Как говорил покойный Фридман: “Эксперимент заставит всех присесть на мрамор”, – заметил я не без желчи.

– У вас сушеный юмор, – соскучился Харитон. – Вы, наверно, тюрили сухие отношения с негативистами. Или со стариками? У меня был один старик – такая прелесть, рипс лаовай. Хватит на всю жизнь.

– “Старики – надежда человечества”, – процитировал я.

– Чей это кал? – поморщился Харитон.

– Тони де Виньо. Из нобелевской речи.

– Жаль, что этот шагуа рано умер. – Он поднял с пола костюматор. – Мы бы с Карпенкофф поставили ему носорожий анус.

– У вас есть два повода: его клонировать, а с ней начать тюрить мокрые отношения, – выпил я.

– Да ну вас. Нагнали на меня splin. – Он двинулся к двери. – Вечером натравлю на вас Витте. Он хорошо играет. Почти как этот МЭЙ ЛЮ.

– He’s wellcome, сяобень.

Едва за этим “молодцом из Лян Шань Бо” хлюпнула дверь, я приблизился к стойке бара, вытряхнул из сэйка ледяную пирамиду, наполнил треть картофельной водкой “Степан Разин”, добавил 20 мл “Deep blue”, 20 мл тюленьего молока, 10 мл елового джина, 10 мл муравьиного спирта, бросил крупинку каменной соли, поставил на 2 минуты под желтый лазер – и если бы ты, ядовитый мальчик мой, коснулся своими смешливыми губами этого напитка, то навсегда забыл бы имя Ричи ван дер Мууна.

Salut, стервец.

Boris

P. S. А клон-голубкам буран не помеха. Эти твари пролетят сквозь все. Даже сквозь Великую Китайскую стену.

9 января

Началось, слава Космосу.

Погода улеглась, после ланча нам подвезли TFG. Генетики хотели начать завтра, но полковник настоял.

Я был не против. У Харитона тоже не было соплей.

Витте слегка поломался, но Карпенкофф сильно его не поддержала. И в 20:34 мы запустили.

Рипс шагуа, я вижу тебя сидящим в твоей GERO-KUNST пещере, жующим пакистанскую саранчу и запивающим ее голландским пивом.