Читать книгу - "Звонок в прошлое - Рейнбоу Рауэлл"

– Был бы, если бы ты купила мне айфон.

Сестра стояла рядом, уплетая макароны с тунцом прямо из стеклянного контейнера.

– Я так поняла, что ты пообедала вместе со всеми.

– Нечего говорить со мной в таком тоне! Испортишь мне пищеварение.

Джорджи выпучила глаза:

– В нашей семье никто не жаловался на пищеварение. Насколько понимаю, ты сейчас внаглую лопаешь мою порцию.

Хизер еще раз набила рот макаронами с тунцом и лишь тогда протянула контейнер сестре.

Хизер было восемнадцать. «Дитя жизненного поворота». Поворот совершила мать Джорджи, решив сблизиться с мануальным терапевтом, у которого работала. Затем произошел «залет». Родители Хизер поженились, но их брак продлился ровно до рождения дочери.

Джорджи к тому времени уже училась в колледже; таким образом, сестры прожили вместе меньше двух лет. Иногда Джорджи ощущала себя не старшей сестрой Хизер, а ее теткой.

Внешне они были очень похожи. Почти близняшки. Как и у Джорджи, у Хизер были светло-каштановые вьющиеся волосы и синие глаза с поволокой. Фигурой Хизер напоминала Джорджи времен учебы в старших классах – такие же сплющенные песочные часы. Правда, ростом Хизер была повыше.

Наверное, в дальнейшем рост поможет ей во время беременности, и будущий ребенок не станет бить ей в живот, как в карибский стальной барабан.

«Эти кесаревы сечения!» – любила театрально восклицать мать Джорджи.

Можно подумать, Джорджи напрашивалась на два кесаревых или выбрала их по собственной лени.

«Вас обеих я рожала без всяких ухищрений, и мое тело быстро пришло в норму».

– Ты чего таращишься на мой живот? – спросила Хизер.

– Пытаюсь вызвать у тебя несварение желудка.

– Джорджи! Ну наконец-то!

Мать вошла в кухню, прижимая к себе небольшую, но весьма беременную мопсиху. Следом появился Кендрик – отчим Джорджи, высокий афроамериканец. Он как вернулся со стройки в пыльной одежде, так и не успел еще переодеться.

– Я даже не слышала, когда ты приехала.

– Только что.

– Я сейчас разогрею тебе макароны.

Мать забрала у Джорджи контейнер, а взамен вручила собаку. Мопсиху Джорджи держала на расстоянии, стараясь не притрагиваться к беременной псине. В сентиментально-романтических комедиях так себя ведут злодеи, которых вычисляешь с первых минут. Но Джорджи это не заботило. Пусть считают ее злодейкой.

Кендрик пришел ей на выручку и забрал мопсиху.

– Джорджи, как дела? – спросил он.

Кендрик не лицемерил. Он был очень мягким и заботливым человеком. Но сейчас от его заботы Джорджи хотелось крикнуть во весь голос: «Мой муж меня не бросал!»

Однако Кендрик не заслуживал подобного спектакля. Он был впечатляющим молодым отчимом, о котором падчерица может только мечтать. Кендрику было сорок. Всего на три года больше, чем Джорджи. Ее мать познакомилась с ним, когда он пришел чистить недоразумение, которое они именовали своим бассейном.

– Спасибо, Кендрик. У меня все замечательно.

Мать, возившаяся с микроволновкой, покачала головой.

– Честное слово! – излишне громким голосом заверила их Джорджи. – У меня все даже очень замечательно. Я ведь не просто так осталась дома. Не из-за какого-то дурацкого упрямства. Наше шоу вот-вот получит великолепный шанс.

– Ваше шоу? – переспросила мать. – По-моему, у него и так высокий рейтинг.

– Нет. Я имею в виду не «Джефф сыт по горло». Я говорю про наше собственное шоу. Оно называется «Бегущее время».

– А этого «сытого по горло» я просто не могу смотреть, – поморщилась мать. – Особенно когда показывают его сынка. Юный наглец. Вечно всем дерзит. Ни капли уважения.

– Это ты про Трева? – спросила Хизер. – Странно. Трев всем нравится.

В телевизионной семейке Трев был средним сыном. Джорджи гордилась придуманным ею персонажем: вечно насупленным двенадцатилетним мизантропом, не любившим никого и ничего и умевшим делать только пакости.

Трев был сосудом, куда Джорджи выплескивала все свое недовольство и презрение. К Джеффу Джерману, к телевизионному каналу, к самому Треву. Сюжетная линия этого шоу в чем-то напоминала старый ситком «Большой ремонт», но без капли позитива. В их шоу не было ни Джонатана Тейлора Томаса, ни Уилсона.

Но мальчишка, играющий Трева, был восходящей звездой шоу.

– Тебе нравится Трев? – удивилась Джорджи.

– Я же не сказала, что мне, – возразила Хизер. – Другим. Вся школьная шантрапа ходит в футболках с надписью «Полный отстой!». Это тебе не затюканные домашние пай-мальчики, балдеющие под «Insane Clown Posse»^[3].

– Произносить надо не так, – включился в разговор Кендрик. – Что-то вроде «Полный ацтооооооой!»

– Ты даешь, пап, – засмеялась Хизер. – У тебя выходит совсем как у Трева.

– Полный ацтооооооой! – повторил Кендрик.

«Полный отстой!» была основной фразой в устах Трева, заменявшей ему все остальные. Джорджи сняла очки и вытерла глаза. Спасибо Кендрику. Он умел ее рассмешить.

– Вот и твои макароны готовы.

Мать выложила дымящееся кушанье на тарелку, забрала у Кендрика мопсиху и тут же принялась ворковать:

– Думаешь, я забыла про тебя? Я не забыла про мою маленькую мамочку.

Поблагодарив мать, Джорджи села и взялась за еду.

– Мне тоже нравится Трев. – Кендрик потрепал ее по плечу. – В твоем новом шоу будет что-нибудь похожее?

– Мы делаем совершенно другое шоу, – ответила она и нахмурилась.

Кендрик – хороший человек. Но зачем он разыгрывает перед ней папашу? Уж лучше бы взял на себя роль старшего брата. У них разница всего в три года. Иногда ей хотелось сказать ему: «Ты не годишься мне в отцы». Кендрик вел себя с ней так, будто ей двенадцать лет.

Когда ей было двенадцать, ему было пятнадцать. В то время между ними вполне мог возникнуть подростковый флирт.

– «Бегущее время», – голоском воспитанной девочки произнесла Хизер, доставая из холодильника коробку с пиццей, – драматическая комедия, длящаяся по часу, где есть то и се и еще что-то.

Джорджи благодарно улыбнулась сестре. Хотя бы кто-то ее слушал.

– Ты права, Хизер. Там есть что-то от «Неудачников», от «Моей так называемой жизни» и от «Задержки в развитии».

Будь здесь Сет, он бы добавил: «Шоу, в котором есть что-то, заставляющее людей приклеиваться к телевизорам».

А Скотти обязательно ввернул бы: «Плюс что-то от „Шоу Косби“».