Читать книгу - "Рядовой Горилла - Станислав Востоков"

– Потеряли? – спросила Пилоткина, не поднимая глаз от зеркала, посредством которого она накрашивала губы.

– Никак нет, – ответил по-военному Горилла, – у меня его никогда не было.

От неожиданности Пилоткина вздрогнула и накрасила вместо губ щеку.

Подняв глаза, она увидела живот, затем могучую грудь и, наконец, интеллигентное лицо посетителя, которое маячило где-то под потолком.

– Как же вы жили без паспорта? – спросила Пилоткина, вытирая щеку форменным платком стального полицейского цвета. – И как работали?

– Я хорошо жил и хорошо работал, – четко ответил Горилла. – Но из-за отсутствия паспорта я не чувствую себя полноценным гражданином, поэтому решил узнать, как его получить.

Обдумав ситуацию, Пилоткина сказала:

– Ситуация!

Она спрятала в стол губную помаду, сделанную в виде автоматного патрона, и спросила:

– А хоть какие-нибудь документы у вас есть? Свидетельство о рождении или аттестат зрелости? Хоть что-нибудь?

– Нет, ничего нет, – ответил Горилла.

– Ситуация! – повторила Пилоткина.

Она встала со стула и принялась шагать по комнате, стуча кирзовыми сапогами на высоком каблуке.

– Вот что, – решила наконец она, – тогда начнем с места рождения. Где вы, кстати, родились?

– В Африке, – сказал Горилла. – В джунглях.

– То есть вы и границу без паспорта пересекли? – Голос Пилоткиной неожиданно понизился до баса. – Да вы понимаете, чем это пахнет?

Поводив носом, Горилла уловил запах специальных полицейских духов, сделанных на основе паралитического газа «Черемуха».

– Духами? – спросил он.

Пилоткина вздохнула.

– Ладно, – сказала она, возвращая голос в нормальную тональность, – вы, я вижу, человек интеллигентный. Закроем на это глаза, – она села за стол и действительно некоторое время сидела, прикрыв глаза. – Мы вот как сделаем, – продолжила она. – Сначала получите гражданство. Для этого идите в ОВИР, заполните нужную форму и соберите необходимые документы. А потом, когда вам дадут справку о том, что вы приняты в гражданство, вернетесь сюда и получите паспорт.

– А много на это уйдет времени? – спросил Горилла.

– Зависит от обстоятельств, – ответила Пилоткина, снова доставая из стола помаду-патрон. – Разброс сроков довольно большой.

– Насколько большой?

– Настолько, что вы даже себе не представляете.

Попрощавшись с Пилоткиной, Горилла вышел из паспортного стола и направился в ОВИР.

Еще за несколько остановок до него Горилла понял, что очередь в паспортном столе в сущности была не очередь. Настоящая очередь находилась у ОВИРа. Она начиналась за три квартала до него, три раза огибала похожее на блиндаж, приземистое здание и только потом всовывала голову в его некрасивые железные двери.

Перед тем как зайти в этот блиндаж, Горилла в соответствии с военной наукой провел разведку и собрал все возможные сведения у стоящих перед ОВИРом людей.

По их словам в среднем на сбор необходимых для получения гражданства документов уходило три-четыре года. Впрочем, были тут и старожилы, которые даже за десять лет не могли собрать всех документов. Потому что, когда они наконец доставали последнюю из многочисленных справок, срок действия первой уже кончался, и приходилось все начинать заново. Вместе с тем по очереди из уст в уста передавалось предание, что одному человеку в незапамятные времена удалось получить гражданство всего за год. Но тут, вероятно, не обошлось без волшебства.

Удивляясь таким странностям делопроизводства, Горилла с трудом втиснулся в здание ОВИРа. Там он взял в специальном ящичке чистую форму для получения гражданства, после чего вытиснулся наружу.

Изучив дома этот документ, Горилла пришел к выводу, что ничего невозможного в получении гражданства нет. Нужно было собрать два десятка справок и сдать их вместе с заполненной формой в ОВИР. После этого Гориллу и должны были, как выразилась Пилоткина, «принять в гражданство».

Однако первая же справка, с места рождения, поставила Гориллу в тупик. Для того чтобы ее получить, надо было лететь в Африку. Но вылететь туда без паспорта было невозможно. Получался заколдованный круг. С этим заколдованным кругом Горилла и пришел к директору своего зоопарка Чулкову.

– Заколдованный круг получатся, – сказал директор, ознакомившись с документами. – Но мы его расколдуем!

Тут же, отложив дела, директор позвонил брату, который в соответствии с давней семейной традицией тоже был директором, правда цирка, и попросил отправить Гориллу в гастрольное турне по Африке.

– А какой он будет исполнять номер? – спросил брат – директор цирка.

– Я могу прочесть монолог Чацкого «Карету мне, карету!» – нашелся Горилла.

Через два дня Горилла вылетел в Африку в ящике, оклеенном большими красочными афишами. Имена Грибоедова, Чацкого и Гориллы на них были так перемешаны, что с первого взгляда было трудно понять, кто из этих троих, собственно, находится в ящике.

В деревянном коробе имелись дырочки, которые смотрели прямо в иллюминатор. Через них Горилла видел кусочки пробегавшего за стеклом пейзажа: сначала кусочки степи, потом леса, моря, песков, и наконец потянулись родные Горилле кусочки джунглей. При виде них у Гориллы радостно забилось его большое сердце.

Вскоре самолет пошел на снижение и сел в маленькой африканской стране.

Она была такая маленькая, что на карте мира даже не хватило места для ее названия: она там обычно присутствует под номером сорок семь. Аэропорт занимал одну половину страны, а небольшой непроходимый лес – другую.

Выгрузив ящик с Гориллой в аэропорту страны сорок семь, самолет полетел дальше. А Горилла вышел из ящика и с радостью поглядел в родное небо страны сорок семь. Под его ногами зеленела мягкая сорок седьмая трава, а над головой шелестели верхушки изящных сорок седьмых пальм и могучих сорок седьмых баобабов.

В аэропорту никто у Гориллы не спросил паспорта. В стране сорок семь вообще ни у кого не было никаких документов. Тут даже не было настоящего президента. Его роль исполняли все по очереди.

Горилла поднял сумку с матрешками и балалайками, которые он привез в подарок знакомым, и пошел в лес. От вида родных краев у него на глазах навернулись слезы размером с апельсины. У входа в непроходимый лес он встретил старого лесника Кумамбеле, что в переводе значит Ружьев.