Читать книгу - "Последний заезд - Кен Баббс"

— Дай мне этого жира, — сказал он.

— Ну, конечно, Закатный. — Джордж бросил ему на ладонь шматок помады и подмигнул мне. — Я ничего не пожалею, лишь бы подсластить кислое личико мистера Джексона.

Индеец смазал помадой растрепанный кончик косы, а Джордж продолжал болтать.

— Слышишь, в этом поезде пропасть возможностей, если кто готов за ними слазить и в состоянии поиграть. Ты как думаешь, ты в состоянии? — спросил он меня.

— Я в состоянии.

Настроение у меня было бесшабашное. Прикончив вместе со мной последний ямс бабушки Рут, они сразу принялись за ее самогон.

— Только покажите мне, куда лезть.

— Ты сперва обуйся, — Он кивнул на мои грязные ноги, — Нас там ждет высшее общество.

Я сел, надел носки, потом достал из укрытия сапоги. Оба спутника выпучили глаза. Впервые с тех пор, как они вскочили на поезд, Джордж Флетчер, кажется, не нашел слов. Заговорил в конце концов индеец:

— Сколько они стоят, твои сапоги?

— Точно не могу сказать, мистер Джексон. Отец купил их в Нашвилле мне на шестнадцатилетие. Знаю только, что не отдам их ни за какие деньги.

Это заявление вывело Джорджа из транса.

— В Нашвилле? В Нашвилле, Теннесси? Я знал одного коновала из Нашвилла. Ветеринар никудышный, но такого франта ты в жизни не видел. Выходил принимать жеребенка разряженный, как плантатор. Но таких, как на тебе, роскошных, даже у него не было. Мм. Нет, Джордж постарается не выглядеть чучелом рядом с вами, франтами. Будь добр, протяни мне вон ту коробку.

Я достал из-за его ветхого седла круглую коробку. Он отстегнул крышку и вынул стетсон с высокой тульей, цвета свежего масла. Теперь я выпучил глаза. Он крутанул ее на пальце и улыбнулся мне.

— Ты когда-нибудь по верхотуре бегал, мистер Нашвилл? Не думаю. Но лучше этого поезда не найдешь, чтобы поучиться, и луны такой, чтобы освещать дорогу. Только смотри, куда ставишь ногу, и делай, как я, тогда все будет в порядке.

Он надел стетсон и затянул шнурок под подбородком.

Я тоже надел шляпу и заправил шнурок. Индеец поднял свою косу на макушку и нахлобучил шляпу с плоскими полями.

— Осторожней по лестницам, — хмуро посоветовал он, — Ржавчина хорошую кожу испортит.

Приятно было знать, что мои новые друзья заботятся о моих ногах и моей обуви. Оказалось, что ржавые лестницы для меня не самое сложное. Я перешел по сцепу, влез на крышу товарного вагона и только тут почувствовал, как это высоко. Луна хорошо освещала дорогу, но уверенности мне не придавала. Я старался не обращать внимания на каменистый ландшафт, проносящийся мимо, и сосредоточиться на том, куда ставлю ногу. Когда я дошел до гремящего проема между вагонами, он показался мне глубоким, как ущелье Снейк-ривер. Джордж и Сандаун прыгнули, не задумываясь, и приземлились в золотых всплесках. Когда золото опало, я увидел, что они стоят по пояс в полувагоне пшеницы. Они поманили меня, и я знаком показал им, что прыгну, только наберусь сейчас храбрости. Пока я набирался, паровоз дал свисток.

— Прыгай, Нашвилл, — крикнул Джордж, — Давай! Сейчас же!

Худое лицо его друга было повернуто навстречу летящей саже.

Паровоз снова засвистел, и они оба легли в пшенице. Впереди под колесами снова загремел рамочный мост, более короткий, чем над Снейк-ривер, и гораздо ниже! Считанные сантиметры между трубой и поперечной балкой! Я глубоко вздохнул и прыгнул — за мгновение до того, как над нами пронеслась балка. Пшеница забилась в рот, заткнула ноздри. Я сел, отплевываясь, но они тут же повалили меня. Мы лежали навзничь и смотрели на пролетающие балки. Когда мост кончился, Джордж сел и улыбнулся мне.

— Какой-то у него пасмурный вид, а, Джек? — сказал он. — Может, пшеница ему в нос набилась?

Индеец сел с другой стороны от меня.

— У них там ямс растет. Может, он не привык к пшенице.

Наверное, он пошутил, но на лице не было и тени улыбки. Казалось, он напрочь лишен чувства юмора.

Мы проползли по пшенице вперед и перепрыгнули на крытый вагон. После пережитого страха это далось легко. Дальше была платформа с каким-то громоздким предметом, запеленутым в брезент, величиной с какую-то из этих новых сельскохозяйственных машин, которые работали на бензине. Мы спустились туда, присели у непонятного предмета и стали выгребать зерна из манжет и других щелей. Джорджа Флетчера одолело любопытство. Он отвязал угол брезента, заглянул внутрь и тихо свистнул. Затем аккуратно привязал брезент.

— Что там? — спросил я. — Комбайн?

Он помотал головой.

— Нет, если только мистер Ролле и мистер Ройс не занялись сельскохозяйственной техникой. Я же говорю, в этом поезде полно призов. Поднимайся, Джек! Время уходит.

Следующий вагон был украшен закопченной красно-бело-синей тканью, цветов государственного флага. Мы запрыгнули в маленький тамбур. За дверью слышались громкие голоса и смех — они немного пугали. Я рылся за поясом, вытаскивал зерна.

— Чувствую себя как мякина, — прошептал я.

— А я себя чувствую как картежник на миссисипском пароходе, — похвастался Джордж. — Как родное дитя фортуны, — Но сказано это было шепотом, так что не я один робел, — Джек, мумбо-юмбо твое при тебе?

Индеец, нагнув голову, заглядывал в окошко двери. Не обернувшись, он запустил палец в часовой кармашек жилета и вытащил странную монету. Она была большая, тяжелая, медная. Он потер ее о подбородок.

— Что это? — спросил я. Тоже шепотом.

— Это важный амулет мистера Джексона, — сказал Джордж. — Цент с головой индейца — с Всемирной ярмарки тысяча девятьсот четвертого года в Сент-Луисе. Бюро по телам индейцев отправило его в Сент-Луис — бесплатно!

— Я последний живой родственник вождя Джозефа[13],— сказал индеец. — Сын его брата.

— Да, мистер Джексон, как он говорит, — законный наследник трона нез-персэ. Если бы у них был трон, хи-хи-хи. Расскажи парню про монету, ваше величество.

Индеец отвернулся от окошка и осмотрел меня с ног до головы — достоин ли я. Потом изобразил, как засовывает медную монету в щель.

— Там была машина. Со щелкой сверху, вроде копилки. Туда суешь двадцать пять маленьких центов, а оттуда…

Он перестал засовывать, и медная монета скрылась между медными пальцами, исчезла, но не картинно, как у фокусника, а естественно, как рак уползает в ил. Индеец дернул воображаемый рычаг, и монета возникла на другой ладони.