Читать книгу - "Любовник Дженис Джоплин - Элмер Мендоса"

Он не стал раздеваться, только стянул свои ковбойские сапоги. Джонленнон, спящий на соседней кровати, в очередной раз громко испустил кишечные газы. Внутренний голос твердил ему, что, совершив убийство, он заклеймил себя на всю жизнь, что память о Рохелио будет преследовать его вечно. Давид чувствовал себя совершенно разбитым. Он вспоминал снова и снова, как в зверином порыве спасти свою жизнь нащупывал невидимый камень. Несколько минут назад двоюродная сестра помогла ему подняться с пола, пока дядя Грегорио с горечью бранил Чато:

— Чтобы я о нем и слова не слышал в этом доме! — кричал он. — Понятно вам? Для меня он мертвый и в могилу закопанный!

— Да успокойся ты, старый!

— Папа, этого нельзя так оставлять, надо подать на них в суд!

— На кого подать в суд? На полицию?

— Конечно! — настаивала Мария Фернанда. — Пойми, нарушены наши гражданские права, мы не можем терпеть подобный произвол, иначе они из нас станут веревки вить!

Они сидели в гостиной. Грегорио совсем сник.

— Обязательно надо подать на них в суд, — настаивала Нена. — Мы находимся под защитой Конституции!

— Безнадежно судиться с полицией!

— Это еще почему? С какой стати мы должны позволять полицейским и остальной своре нарушать законы? Только подумайте, к какому разгулу насилия это может привести!

Тут тетя вспомнила о Давиде, который молча сидел, уставившись печальными глазами на книжные полки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит.

— Нена, дай ему таблетку аспирина, пусть умоется и ложится спать на кровати Чато. Бедняжка, ему-то ни за что досталось!

Спальня была очень большая. Джонленнон уснул беспробудным сном.

— Я сейчас вернусь, — сказала Нена. — Помнишь, где ванная комната?

Давид кивнул, а когда сестра вышла, чуть не заплакал; ему нельзя здесь оставаться, надо уносить ноги, не дожидаясь рассвета. Его все больше привлекала идея отправиться на заработки в США, но он понятия не имел, как добраться до страны, о которой столько слышал от друзей.

Такая ли на самом деле Калифорния, как ему описывали? Может быть, у них действительно пива хоть залейся и женщины ходят по улице почти голые? А вот броненосцы там водятся, сосны растут? Сумеет ли он найти работу на лесопилке? Давид углубился в размышления о возможности трудоустройства, когда в спальню вошла Нена и бросила ему пузырек с бальзамом.

— Смажь этим ушибленные места! — Потом подошла к кровати Джонленнона, поправила сброшенное им во сне одеяло и присела с краешку, чтобы поболтать. — Ну как, тебе больше не удавалось убить оленя?

— Нет, их почти не осталось, истребили гомеросы и партизаны.

— А почему ты решил поехать на заработки?

— Так просто.

— У тебя болит? — Да.

— Вот сволочи, мне даже смотреть больно было, честное слово, но ничего, мы на них в суд подадим, вот увидишь!

— Нена, зачем им нужен Чато?

— Похоже, юноше захотелось сильных ощущений, вот он и подался в партизаны.

— Он что, в людей стреляет?

— Мне кажется, у него просто крыша немного поехала; папа говорит, что Чато вернется, когда с голодухи припрет, но пускать ли его в дом, он еще посмотрит.

— Хоть бы ничего с ним не случилось!

— Ничего с ним не случится; сейчас мода такая, в партизанах ходить, а то модно, знаешь, что душе угодно.

Нена посмотрела на свои наручные часы.

— Ну ладно, ты ложись, а у меня завтра ужасный день — экзамен по математике, а я ничегошеньки не знаю! Если подумать, насколько тебе жить легче, не имея на шее учебы! Только попробуй вообразить этот ужас: экзамен по математике, в субботу, в восемь утра! — Она направилась к двери.

— Нена!

— Что?

— Зачем ты надела этот пакет себе на голову? Мария Фернанда опять покраснела.