Читать книгу - "Доктор Сакс - Джек Керуак"

«Он со своим прежним Пшютом на колокольне, имея в виду, разумеется, миссис Колдун Ниттлинген[19], будь проклята к чертям ее ветхая шипастая пердель».

«Ну я полагаю — »

«Прибыл ли из Будапешта мой ящик?» — осведомляется Граф (а в миле от него Джо Плуфф успевает к углу Риверсайда, опередив порыв дождя).

«…бюрократические проволочки, Граф, предотвратили всякое подобие прибытия вашего ящика до исхода Круговорота».

«Пфуй! — хлопнув перчатками. — Я вижу, это станет еще одной провальной миссией — искать пук для старой пукорожи — тощешеяя личность — кто еще есть?»

«Блук. Шпляф, его чокнутый громила-ассистент. Мряф, его отпадший дятел с крабьей башкой —»

«И?»

«Кардинал Акры… предлагает свою сарабандовую брошь на кожу Змея — если можно вырезать кусочек… в обмен на брошку…»

«Так скажу, — Вамп-Граф склабится, — они внай чертовски удивятся, когда крестьянству достанется… подливка от этого змея».

«Считаете, выживет?»

«Кто пойдет его убивать, чтоб оживить?»

«Кто захочет его убить, чтоб выжить?»

«Парижаки и Попы — найдите им то, с чем единоборствовать лицом к лицу, да еще чтоб ужас и кровопролитие в перспективе — они удовольствуются деревянными крестами и разойдутся по домам».

«Но старый Колдун хочет жить».

«С той формой, что он принял в последний раз, я бы не брал в голову —»

«Кто такой Доктор Сакс?»

«В Будапеште мне говорили — старый сбрендивший дурень. От него никакого вреда не будет».

«Он здесь?»

«Здесь — предположительно».

«Ну а — как долетели?» (умеренно) «Разумеется, теперь у меня для вас есть ящик с доброй американской почвой, где можно спать, — Эспириту вам ее накопал — за вознаграждение — взымет с вас наверху — а эквивалент К (поскольку денег он никогда не увидит, стало быть, жаждет лишь крови) можете оставить у меня, когда раздобудете, и я ему уплачу — он все ноет и ноет —»

«У меня и сейчас К есть».

«Где достали?»

«У молоденькой девушки в Бостоне, когда сошел в сумерках на берег, около 7, на Милк-стрит снежок вьется, но потом пошел дождь, весь Бостон в слякоти, я втолкнул ее в закоулок и куснул под самой мочкой, высосал с пинту, а половину сберег в золотой банке, чтоб утром на сон грядущий приложиться».

«Счастливец — я себе нашла славного шестнадцатилетнего мальчика в мамином окошке, он считал птичек в послеужинных синих сумерках (солнце на западе только-только закатилось), и я его ухватила за самое адамово яблоко и съела половину его крови, он был сладок — а на прошлой неделе у меня —»

«Довольно, Контесса, вы убедили меня в том, что я мучительно верно поступил, сюда приехав, — Конвент долго не продлится — Замок, несомненно, задребезжит — но (зёв) я хочу двинуться дальше — если, разумеется, Змей и впрямь не возникнет, в таком случае я, само собой, задержусь посмотреть кошмарное зрелище собственными глазами — с немалого расстояния в воздухе —»

«Тогда это должно произойти ночью, дорогой граф». «Увидите Матер, передайте, что я зайду навестить ее утром».

«Она увлечена карточной партией с Тесаком Утробом в Синей Колокольне — принимает Пламеюнца, Посла с широченными полными мощами… тот недавно вернулся из Жадостау, где украл лошадку для поло и отправил ее Магарадже Шпорникспура, который прислал поздравления — В Бенгальских горах, знаете, обнаружили нового Голубка. Считают его Духом Ганди».

«Эта свистопляска с «голубками» совсем вышла из-под контроля, — нахмурился Граф. — Голубисты… серьезно?.. впрямь? Религия мне нравится практичной: кровь — это хорошо, кровь есть жизнь, — а они пускай себе сбоят со своим прахом, урнами и масляным фимиамом… бескровные теософы лунного света — экскалобурые тягомотные маразмудки на неистовой бельмене, хреномоты враскоряку на сдобных лошках и ссакоплошках, костеглавые погремки и ядосплинные яйцастики, отщепенцы, тьфу, блядослужки и чернобрадые пропойные закорюкопоклонники салотяги. Жирь. Сушь. Тупь. Смерть. Влеть! — он харкнул. — По я сделаю все, чего желает Верховное Командование, разумеется. — Имеется ли у нас что-либо выдающееся для украшения моего ящика?»

«О, — выпалила ночеокая Контесса, стекая заушный карниз с пыли своего плеча, — сказочное уродство из нефрита — не то пряжка, не то рыжка, не то брошка какая-то, держится крепко, спаяна добротно, но главный ящик — роскошный шедевр XII века, я полагаю — из последних от делла Кверча[20]—»

«Делла Кверча! — Ах! — Граф встанцевал, пальцечмокнул, — пусть не говорят, — он потанцевал сам с собой по всему загнивающему вестибюлю, с которого повсюду стекала пыль, а там и сям вели слежку летучие мыши, в обширном же центре залы свисали африканские лозы паутин, — будто Граф Кондю отправляется на свой заслуженный отдых свежей и росистой зарею (после ночных не сказать что непродуманных загулов), отправляется к своей —»

«— тихой блевоте —»

«— без показухи, без шарма и достоинства».

«Все дело во вкусе».

«И средствах, дорогая моя, деньгах в банке крови».