Читать книгу - "Красный сад - Элис Хоффман"

Дерево жизни росло в центре Блэкуэлла. Люди говорили, что, если в пору цветения встать под его ветками, можно испросить прощения за свои грехи. В течение десятилетий городской закон запрещал наносить дереву урон, но по ночам люди срезали ветки. Они тайком сажали отводки у себя во дворах, кутая нежные побеги мешковиной, чтобы защитить их от холода. Эти кражи имели целью обеспечить городу будущее — считалось, что город будет жить, пока живо Дерево жизни. Случись так, что первое дерево погибнет от удара молнии или от набега жуков-короедов, его место займет какой-нибудь из молодых саженцев. Со временем яблоки с этих запасных деревьев, яблоки, подобные тому, которое ввело в соблазн Адама и Еву, стали называть блэкуэлльским приворотным плодом. Стоило человеку, приехав в Блэкуэлл, попробовать этих яблок, как у него пропадала охота куда-либо уезжать. И пусть тебя манит целый мир, ты все равно будешь полностью счастлив только в этой маленькой массачусетской долине.

Немногие видели того человека, который в день своего приезда в Блэкуэлл посадил первое Дерево жизни. Его звали Джон Чапмэн, он появился в Блэкуэлле вместе со сводным братом Натаниэлем. Джону было восемнадцать лет, а Натаниэлю всего одиннадцать. Скромные и серьезные, они оба казались старше своих лет. Они покинули родной дом ради ночевок в чистом поле, под звездами. Джон работал помощником в яблочной оранжерее, и в этом сказался божий промысел. У Джона была своя идея насчет свободы, она пришла к нему во сне, а потом просочилась в дневную жизнь. Он избегал вещей, сделанных руками человека, и тяготел ко всему нерукотворному и природному. Он верил, что всякая тварь одинаково дорога богу, все является плодом божественной любви и мудрости. Человек и зверь, насекомое и дерево — везде запечатлен лик Творца. Джон читал трактаты Сведенборга, христианского мистика, и представление о благом деянии как проявлении божественного начала находило в его душе глубокий отклик.

В Леоминстере, где родился Джон, улицы были грязны. Соседи терпеть не могли друг друга и постоянно враждовали между собой. Многие умирали в молодости. Ребенком Джон видел, как мужчина застрелил на дороге свою жену. Джон видел собак, привязанных к деревьям и оставленных умирать голодной смертью, и детей, брошенных родителями. Он мечтал засыпать на траве под стрекотанье сверчков. Он грезил о тех временах, когда человека окружали деревья, а не дома. В отличие от человека каждое дерево безгрешно, особенно те деревья, которые приносят, по мнению Джона, дары небесные, — яблони. Сок яблок, перебродивший, переработанный в сидр, становится почти священным. Этот напиток способен перенести человека за пределы собственного тела, в мир, куда более близкий к богу. Имелось в виду не опьянение — не оно является целью, — а экстатическое состояние.

Джон и Натаниэль легко одолели гору Хайтоп. Они были молоды, полны сил, окрылены верой. Каждый нес на спине по мешку и по отводку яблоневого дерева — старейшего дерева в их городе, которое срубили, чтобы расширить главную дорогу. В тот день Джон и решил уйти на запад. Когда он смотрел, как в его родном городе отрубают от старого дерева шишковатые сучья, что-то внутри него дрогнуло и побудило свернуть с пути, которым идет большинство. Он томился по царству божьему на земле, и оно явно не имело ничего общего с Леоминстером. Когда Джон вышел за порог, сводный брат последовал за ним.

Стояла как раз та самая пора, когда после зимней спячки просыпаются медведи, снег тает, а воздух будоражит. Человека может привести на грань экстаза просто сон в этих горах, нарушаемый эхом вод Угорьной реки. С площадки на вершине слюдяной скалы можно было разглядеть внизу город Блэкуэлл. Это был как раз тот город, который нуждался в дарах небесных.

Джон Чапмэн был высоким, худым и мало спал. У него были длинные темные волосы, которые он поклялся никогда больше не стричь. Худое лицо казалось прекрасным, хотя он считал, что муравей гораздо красивей его, а черная змея куда удивительней. Пускаясь в путь на запад, он принял решение как можно меньше соприкасаться с творениями рук человеческих. Божество было в каждом живом существе, и в нем самом тоже. Чем ближе к природе, тем ближе к небесам. Он носил одежду из домотканой материи, а обуви не носил вообще. Он шел через поля, и его возбуждение все росло. Почему-то он совсем не ощущал холода — возможно, потому, что его согревали мысли.

Джон склонился над братом и потряс его, чтобы разбудить. Они позавтракали, заварив чай из медвежьих ягод и мяты и потушив узорчатые листья папоротника на единственной сковороде, которая у них была. Джон поклялся никогда не есть живых существ и не причинять им боли. Ему нравилось ощущение легкости в голове, которое возникает от столь простой трапезы. Он был уверен в себе и без колебаний вел Натаниэля сначала по горному спуску, потом через поле, которое местные жители называли Мужниным лугом, летом он пестрел саррацениями и черноглазыми гибискусами (Susan).