Читать книгу - "Вид с больничной койки - Николай Плахотный"

— Не в курсе, не в курсе…

А ведь сидела в окружении целой дюжины компьютеров и разных электронных приставок непонятного назначения.

— Да идите вы в… канцелярию, — выкрутилась наконец дева.

В канцелярии тоже слыхом не слыхали о бывшей сотруднице напрасно разогнанного министерства, худо-бедно защищавшего народ от оголтелого чиновничества. После хитрых манипуляций в конце 2004 года и возникло на том месте новообразование под солидной вывеской «Росздравнадзор». Законодательным порядком оному передали полномочия, о которых не мечтают даже ангелы небесной канцелярии. Эта братия в белых халатах якобы осуществляет строжайший надзор — как гласит закон — за соблюдением стандартов качества медпомощи; проверку деятельности организаций здравоохранения всех уровней; контроль за соблюдением стандартов социального обслуживании (за полнотой пресловутой социальной «корзинки»); опять же неусыпный надзор за своевременным и полным рассмотрением обращений граждан и направление заявителям ответов в установленный законодательством месячный срок. В той гербовой бумаге записано много-много разных разностей, от коих сердце тает.

Да, на бумаге-то все ладненько, все хорошо, пока тебя петух (орел) жареный в одно место не долбанул. В ответ на обращение мое в высшую государственную инстанцию о своих мытарствах и страданиях на больничных койках получил от упомянутого уже не раз Завалева две плотные странички успокоительного текста, сочиненные якобы по поручению первого вице-премьера государства Российского, оные должны были окончательно ублаготворить и исцелить мое тело и душу. По замыслу высшей чиновной администрации, гербовая бумага якобы обладает целительным действом, как заряженные магом Чумаком разные предметы бытового назначения, их надобно было прикладывать к «причинному месту». Я, признаюсь, тугодум и упрям, одного этого мне показалось мало: захотелось взглянуть в глаза подписанта. С тем с утра пораньше и отправился на Славянскую площадь.

— Как бы узреть господина Завалева, — обратился я к мадам, восседавшей в красном углу кабинета за огромным столом, на котором можно было играть в парный пинг-понг. Не иначе как хозяйке чиновного застенка в облике пришельца что-то показалось подозрительным. Не отрываясь от экрана компьютера, где сложилась долгожданная ситуация пасьянса, игруля потянулась к сигнальной кнопке внутреннего оповещения. Нервы не выдержали, я закричал благим матом:

— Я безоружный, не стреляйте. Вяжите меня.

Другая сотрудница спокойно сказала:

— Вы мешаете людям работать.

На эту реплику я ответил репликой:

— Вижу, как вы работаете… От напряжения аж взмокли.

Как по команде, все отпрянули от дисплеев. На серых экранах возникли схемы и колонки цифр: пятизначные, шестизначные. Похоже, то были неучтенные налоговиками тайные взятки.

Я ушел по-английски: не извинившись, не попрощавшись.

Однако оставался открытым вопрос: где же сидит искомый г-н Завалев?

Снова вышел наружу, кружным путем направился к справочному бюро. За время моего отсутствия у девицы в окошке настроение изменилось. Она первая спросила:

— Только ради Усковой вы к нам и явились?

Тут я извлек из папки манускрипт.

— Ищу господина, который поставил подпись под этим вот письмом.

Гербовая бумага перекочевала в ладони девы. С сильно накрашенных губ слетела информация:

— Сразу б так и сказали… Это один из заместителей руководителя Роснадзора по Москве. За церквушкой первый подъезд.

То был Первый Славянский тупик, в прямом и переносном смысле. Дорога в Горздравнадзор оказалась куда сложней. И в том «барышня из окошка» не виновата. События последнего года опередили ее компьютерное мышление. Дело в том, что ради удобства москвичей и жителей Подмосковья вышеназванный департамент отселили на окраину столицы. Но из экономии средств адрес на старых бланках не поменяли. Вот жалобщики и бродят по Белокаменной туда-сюда, как стадо без пастуха. Каким-то чудом угодил я в безымянный подъезд. Секретарша (для будущих исследователей нравов нашего времени сообщаю ее имячко: Маргарита Николаевна) своим телом преградила путь к кабинету обожаемого шефа. Отступив на шаг и смерив меня испепеляющим взглядом карих глаз, через губу обронила:

— С чего это вы взяли, что Александр Сергеевич вас ждет?

Я признался:

— С господином Карповым я нахожусь в многомесячной переписке.

Через головы современников снова обращаюсь к потомкам: «Вот какие слова прозвучали в приемной главного кормчего Росздравнадзора»:

— Таких, как вы, у Карпова миллион с хвостиком… Потому катитесь к Завалеву.

О, где вы, Гоголь, Салтыков-Щедрин, Сухово-Кобылин, Ильф с Петровым! Как нынче не хватает вашего ума, хватки и ваших острых перьев! Поглядели б, какое чудище объявилось на святой Руси, сотворенное по прихоти и наброскам наших суверенных демократов и их тайных приспешников псевдолибералов из занюханной Вороньей Слободки. В результате манипуляций нечестивцев на свет явилась химера в образе миллионорылого чиновничества. Это его словесный портрет изобразил гусиным пером служащий царской канцелярии Николай Радищев в своем художественном трактате: «Чудище ужасно, обло, стозевно и лайяль…» Каким оно было, таким и осталась. Да разве только ушлости да хитрости прибавилось.

Путь мой на сей раз был неблизкий, до станции метро «Тимирязевская». Далее сорок минут пеше, на улицу Вучетича. Без малого два часа добирался.

— Здравствуйте.

В кресле восседал типичный менеджер формата двадцать первого века. Свежайшая сорочка. Без пиджака. Холеное, загорелое лицо, загривок каратиста. На шее болтался длинный галстук в косую полоску. Головы не поднял, лишь бровью шевельнул. На столе лежал полуразгаданный скандкроссворд.

— К сожалению, принять не могу, через пять с половиной минут обеденный перерыв. Потом экстренное совещание. А вы, собственно, по какому вопросу?

Пошлая отговорка бездельника: чрезвычайная загруженность, дефицит времени. Жду вызова к руководству с минуты на минуту. Следом оперативка с собственным аппаратом… Как видите, работа адова. Все хорошо знакомо, лично пережитое.

— Валентин Иванович, мне больше уже ничего и не надо… Просто хотелось услышать ваш голос, увидеть глаза.

Реакция космическая:

— Вы портретист?

— Обыкновенный журналист.

— О, вы меня заинтриговали. В чем вопрос?

Я назвался. Вкратце изложил письмо вице-премьеру господину Медведеву.

— И чего же еще вы желаете?

— Я же сказал: глянуть хотя бы одним глазом на подписавшего вот этот ответ, — и протянул увенчанные подписью хозяина кабинета бумаги.

Будто лазером прошелся Завалев по строкам. Самоуверенность с лика чиновника слетела, как мыльная пена. Под глазами, в складках рта возникла скорбь, готовность к сотрудничеству.