Читать книгу - "Крутые-крутые игрушки для крутых-крутых мальчиков - Уилл Селф"

Кол Девениш встал, чтобы произнести речь. Он начал с довольно банального — но, несмотря на это, весьма прочувствованного — замечания относительно той невероятной возможности высказаться, которую предоставляет творческое письмо, особенно тем, кто отбывает тюремный срок. Кол собирался дать подробный анализ трех номинированных на премию рассказов, но, так как их авторы были заключенными «особой категории», удержался от этого шага. Он ограничился упоминанием сильных мест во всех трех произведениях, после чего особо выделил «Котика», где, на его взгляд, есть все признаки неотразимой иронии. И, ни секунды не сомневаясь, объявил, что Вульфенденская премия за творческое письмо в условиях тюрьмы присуждается... Филипу Гринслейду.

Кола Девениша чуть было не вырвало, когда Филип Гринслейд оказался в нескольких шагах от него — гнилая душа этого человека смердила. Кол почувствовал себя еще хуже, когда должен был пожать Гринслейду руку, похожую на зажим лабораторного стенда, только тонко покрытый плотью.

— Спасибо огромное, — произнес Гринслейд льстивым тоном, хотя для лести не было причин. — У меня нет слов, чтобы сказать, как я ценю ваше мнение... — Он сильно сжал руку Кола, отчего тот готов был закричать. — С нетерпением жду возможности поговорить с вами о литературе, когда все это закончится.

Кол понял, что дал премию не тому человеку — в «Котике» не было ни капли иронии: автор — форменный психопат.

Начальник тюрьмы обратился к своему заместителю, сидевшему рядом с ним.

— Это Гринслейд все время подает прошение о переводе в крыло «С»? Тошнотворный педофил, зверски убивший маленькую девочку?

— Да, он.

— Ладно, раз уж он победил в конкурсе, придется удовлетворить просьбу этого чокнутого маньяка. Подготовьте бумаги для его перевода, когда вернемся в офис.

Дэнни чуть не разрыдался — он был просто не в состоянии поверить в случившееся. Как мог этот сукин сын Девениш выбрать рассказ Гринслейда, в котором вообще не было никакого смысла. Дэнни изо всех сил вцепился в спинку стоящего перед ним стула, чтобы не закричать.

Джерри Махони пытался успокоить своего подопечного.

— Не представляю, что случилось с Девенишем, - сказал он. — Я немного знаю Кола и всегда уважал его мнение. Послушайте, если вам от этого станет легче, ходят слухи, что у него проблемы с наркотиками. Возможно, он был под кайфом, когда читал рассказы, что и помешало ему оценить вашу историю...

Но Дэнни не имел ни малейшего желания анализировать причины произошедшего. Он встал и начал пробираться к выходу. Лучше сидеть в камере, чем в этой гребаной клоаке, набитой тюремщиками. В двери, торопясь выбраться из комнаты, он натолкнулся на высокого человека в форме, который оказался начальником тюрьмы.

— Извините, сэр, — пробормотал Дэнни.

— Все в порядке. О, да вы же О’Тул, не так ли?

— Да, сэр.

— Ну, молодец, О’Тул, кажется, вы воспользовались моим советом и записались на полезный курс обучения. Мистер Махони говорил мне, что у вас настоящий талант, думаю, вам нужно его совершенствовать.

— Да, сэр, я буду стараться.

Начальник тюрьмы уже двинулся было дальше, но, пройдя несколько шагов, обернулся к Дэнни:

— И еще, О’Тул.

— Да, сэр?

— Желаю удачи в следующем году.