Читать книгу - "Семья Марковиц - Аллегра Гудман"

Однако времени на то, чтобы воспарять, не хватало. Время уходило на малышей, на карьеру Эда. Профессора предупреждали ее, что докторская, если она решится защититься, потребует и много времени, и жертв. А один старый хрыч даже пытался ее остановить: мол, если она защитится и получит место на кафедре, то перебежит дорогу какому-нибудь мужчине, талантливому и вдобавок обремененному семьей. Остановить ее он, конечно, не остановил. Но она и сама сообразила, что защититься будет не так-то просто. А получить работу еще сложнее. И сочла, что не стоит и пытаться. По правде говоря, беспокоиться из-за успехов Эда было легче. Тут провал не грозил.

Славы — вот чего она желала, славы, не занятий в Еврейском общинном центре; желала писать блистательные стихи и чтобы их знал весь мир, а не только друзья и родственники. Ей было тринадцать, когда она, валяясь на кровати в родительском доме, читала «Гамлета» и хотела писать не хуже Шекспира. А теперь ей за пятьдесят, и, явись ей во сне Господь и скажи: «Ты достигнешь всего, чего желала», — она бы, разумеется, рассмеялась. А явись из Нью-Йорка ангел или там литагент и скажи: «Сара, ты напишешь великий роман, бестселлер. И не какую-нибудь дешевку, а хорошую книгу, мудрую и прекрасную, причем такую, что руки чешутся снять по ней фильм» — она бы рассмеялась, громко, во всеуслышание, а телефон литагента тем не менее записала бы, мало ли что. Ну а пока у нее есть рецензии, семинар, дети, свекровь. Она встает из-за стола. Ни о чем из этого она так и не написала, а значит, на следующем семинаре ей нечего будет дать студентам как образец. Можно, конечно, сказать, что она поискала мидраш в своих бумагах и не нашла. А можно и сказать, что им важно, так она считает, обрести свой голос, вот почему она не хочет ориентировать их на свое эссе: вдруг это помешает им выработать собственный стиль.

— Стук, стук, — слышится из-за двери Розин голос.

— Да-да. Входи, — отзывается Сара.

Роза отворяет дверь.

На ней розовый стеганый халатик, тапочки под цвет.

— Сара, золотко, у вас есть книги? Все мои книги запаковали, а у вас я книг не нашла.

— А… Разумеется, у нас есть книги. Внизу, — и добавляет, мысли ее при этом где-то витают. — Какую книгу тебе хотелось бы прочитать?

Роза задумывается.

— Я люблю трилогии, — отвечает она.

— Знаешь, у нас, по-моему, всего одна трилогия — «Архипелаг ГУЛАГ», он стоит у Эда.

— Это роман?

— Увы, нет.

— Эд совсем не читает романов. А романы у вас есть? Я всякие романы люблю, кроме очень тяжелых. Про семью, ну и про любовь. И хорошо написанные, это обязательно.

Что-то подмывает Сару полезть в стенной шкаф за ящиком, где хранятся экземпляры ее книги.

— Роза, почему бы тебе не прочесть вот этот роман?

— «Ирисы», «Ирисы». — Роза погружается в раздумье. — Ах да, это же твоя книга. Сара Марковиц. Я ее читала. Ну как же. Конечно, читала. Давным-давно. А продолжение ты не написала?

— Нет.

— Ты должна написать продолжение.

— Видишь ли, я пока не придумала, как ее продолжить.

— Напиши про следующее поколение, — с ходу советует Роза.

— Почему бы тебе не перечитать ее, ты могла бы дать мне совет.

Роза берет книгу, и они спускаются вниз, в прежнюю комнату Мириам. Сара как бы невзначай упоминает, что в «Елене» есть и литературный кружок, где обсуждают книги.

Роза трясет головой.

— Я там жить не смогу.

— Но ты же знаешь, твои вещи вот-вот прибудут. Секретер сюда не войдет.

Роза обводит глазами тесную спаленку, прикидывает, куда бы поместить секретер.

— Мог бы войти, — говорит она. — Но если взгромоздить одно на другое, будет некрасиво.

Такого Сара никак не ожидала. У нее блеснула надежда. Дом возвращается к ней, Роза отправляется в «Елену». Ей, разумеется, еще невдомек, что вскоре она будет три недели кряду гоняться за новыми абажурами из шелковой чесучи, часами торчать в мастерской неподалеку от аэропорта — смотреть, как рабочие набивают полиуретаном повышенной плотности Розин диван. Но сейчас ей рисуются свободные вечера, пустые комнаты. И что такое невнятные литературные мечтания по сравнению с этим?