Читать книгу - "Ведьма Сталинграда - Джастин Сарасен"

– Я полагаю, вы знаете, куда лететь, – сказала Алекс, похлопав по фюзеляжу самолета, словно по лошадиному боку.

– Конечно, знаю. Сейчас я вам покажу. – Валентина расстелила карту на хвостовом крыле самолета. – Мы вылетаем вот отсюда, – штурман постучала пальцем в перчатке по углу карты. – Потом в основном летим на юго-запад над Володаркой, – девушка прочертила пальцем линию по диагонали. – Зона сброса вот здесь, к востоку от Винницы. – Валентина сложила карту. – Нам не нужно приземляться, мы просто опустимся как можно ниже и сбросим контейнеры, как бомбы. Люди Ковича все заберут.

– Вы уверены, что сможете провести нас в темноте?

– Штурманы как раз для этого и нужны. Вдобавок я довольно хорошо знаю этот район. Вы просто ведите самолет, а я буду следить за маршрутом по карте и компасу. У нас теперь есть радио для внутренних переговоров, так что я скажу вам, когда сменить курс и сбросить груз. Когда мы будем на подлете, партизаны услышат звук двигателя и обозначат место сброса сигнальными огнями.

– Ну что ж, как скажете. – Взволнованная и перепуганная одновременно, Алекс забралась в кабину пилота, пристегнулась и надела наушники. Позади нее Валентина проделала то же самое.

Маленький У-2 слегка вильнул, разгоняясь на короткой взлетной полосе, но сразу взлетел и стал набирать высоту. Алекс следила за высотометром, пока они поднимались, оставляя внизу припорошенную снегом землю.

В наушниках раздался голос Валентины:

– Когда поднимемся на тысячу метров, возьмите курс на юго-запад. Мы полетим над Володаркой, она прямо рядом с речкой. Я буду следить за полетом по часам, но в целом вам нужно лететь над рекой на юго-запад. Это еще около ста километров до Винницы.

Алекс повиновалась. Она сосредоточилась на том, чтобы держать самолет ровно и не опускаться. Ночь стояла ясная, и было довольно легко следовать речным руслам, где вода серебрилась от лунного света.

– Как-то спокойно. Это потому, что немцы не могут нас засечь, или у них пушек не осталось? – спросила Алекс.

– Я бы не стала на это рассчитывать. В этой части Украины продолжаются тяжелые бои, в том числе с использованием артиллерии. Вот почему партизанам нужны наши припасы. Но мы уже должны быть над местом сброса. Снижайтесь до пятисот метров и начинайте кружить. Мы поймем, что партизаны пришли, когда увидим огни.

Алекс стала летать кругами, как ей велели.

– На четыре часа, видите? – услышала она голос Валентины в наушниках. – В форме латинской буквы «L». Развернитесь и летите вдоль длинной палочки буквы, а над короткой попробуйте снизиться до ста метров.

– До ста метров? Почему сразу не до двадцати?

– А вы сможете? Было бы чудесно.

– Это был сарказм.

Алекс нацелилась на основание буквы «L», следя за высотометром. Двести метров, сто пятьдесят, сто. Но до цели еще оставалось достаточное расстояние. Алекс решилась и стала считать вслух: «Девяносто… восемьдесят… семьдесят… шестьдесят пять. Груз пошел!»

Одной рукой журналистка дернула проволоку, чтобы сбросить контейнеры, а другой потянула ручку управления на себя. Самолет, внезапно полегчав, взмыл над деревьями.

– Ты молодец, Алекс, отличная работа. Теперь, когда наберешь высоту, разворачивайся. Мы полетим назад над теми же речками.

Алекс продолжала подниматься, держа курс на запад. Выровняв самолет, она высунулась из кабины.

– А что это там, внизу? Все кругом темным-темно, а там что-то светится. Неужели они не боятся ночных бомбежек?

– Думаю, это концентрационный лагерь в Виннице, и немцам известно, что мы не станем его бомбить, потому что там находятся наши военнопленные.

– Лагерь для военнопленных, здесь, на Украине? Конечно, в этом есть смысл. У нас есть их военнопленные, у них – наши. Как вы думаете, можно как-то узнать, есть ли там наши пропавшие пилоты? Я хочу сказать, ведут ли немцы учет и записывают ли имена?

– Я понимаю, о чем вы думаете. Мы все об этом уже подумали. Но она погибла, Алекс. Надо просто отпустить.

* * *

Алекс не уезжала из полка, потому что ничего не чувствовала и пребывала в апатии. Тяжелая физическая работа и дружба помогли ей пережить горе, но теперь она должна была уехать. Она поедет в Москву, а потом, может, и домой.

Журналистка вышла из столовой, пригнувшись от декабрьской метели, и уже собиралась пойти в свою землянку поспать, как перед ней появился какой-то человек.

– Майор Бершанская, доброе утро.

Вместо ответного приветствия Бершанская лишь сказала:

– Будьте добры, пойдемте ко мне в штаб. Кое-кто хочет с вами поговорить.

– Да, конечно. – Майор была слишком серьезна, и это был дурной знак. Тем не менее, Алекс отправилась следом за командиром полка в двухкомнатный сарай, служивший майору и штабом, и спальней.

Их поджидали три офицера, одетые в тяжелые овчинные полушубки. Ярко-синие фуражки с темно-красными околышами выдавали в них сотрудников НКВД. У Алекс заколотилось сердце.

Один из офицеров выступил вперед.

– Алекс Престон?

– Да? – тихо произнесла журналистка.

– Пожалуйста, пройдемте с нами. – Другой мужчина слегка стиснул предплечье Алекс и повел ее к двери.

– Могу я забрать свои вещи из землянки? Одежду и документы.

– Мы уже забрали ваши документы, а одежда вам не понадобится, – сообщил ей офицер, и после этого Алекс сразу вывели на улицу.

Снаружи стояла группа из шести женщин, и они – похоже, озадаченные не меньше журналистки – наблюдали, как энкавэдэшники заталкивают Алекс на заднее сиденье машины. Между прочим, американский джип, полученный по ленд-лизу, мельком подумалось Алекс, как тот, который она видела в Архангельске.

Во время долгого пути до железнодорожной станции офицеры хранили молчание. Толку спрашивать, почему ее арестовали, не было. В отличие от Виктора, которого Алекс еще могла разговорить, эти сотрудники НКВД были похожи на роботов.

Поездка на поезде тоже прошла в молчании, хотя мужчины курили и изредка переговаривались между собой. Американка сидела у прохода и была без наручников, но пытаться сбежать было бесполезно. Немцы их не бомбили. Алекс почти захотелось, чтобы это произошло, хотя, что бы она стала делать? Бросилась бы по снегу к лесу, чтобы умереть там от холода?

На вокзале в Москве их ждал служебный автомобиль. Когда машина завернула за угол, Алекс узнала наводящее страх здание в конце переулка.

Тюрьма на Лубянке.

Штаб-квартира НКВД на самом деле располагалась в парадном дореволюционном здании, но из-за слухов о том, что происходило в его подвалах и допросных, здание было окружено аурой, излучавшей смертельную угрозу. У Алекс стиснуло грудь.

* * *

Журналистка на собственном опыте убедилась, что сначала заключенного лучше подержать в неведении. За три дня, пока она томилась в подвальной камере, девушка чуть не сошла с ума. Она всегда рассчитывала на то, что могущественные мужчины помогут ей в случае необходимости, но что делать, если они даже не подозревали, что ей нужна помощь?