Читать книгу - "Квантовая теория любви - Дэнни Шейнман"

Лео сидел в задних рядах. По церковной крыше барабанил дождь.

Интересно, в дни похорон всегда такая минорная погода?

Скрипнула дверь, потянуло холодом.

В церковь вошел мокрый Роберто.

— Привет, Лео, — шепнул он. — Я так и думал, что ты здесь. Как дела?

— Спасибо, все хорошо. А ты как?

— Ненавижу похороны. Нам надо поговорить. Мне кажется, я нашел то, что ты искал. — Роберто улыбнулся и встряхнул мокрыми волосами.

— Я уже ничего не ищу.

— Ты просто перерыв устроил. Люди вроде тебя всегда в поисках ответов.

— Возможно.

— Ты все еще злишься на меня?

— Да в общем-то, нет. Просто мы с тобой очень разные.

— Или одинаковые, только идем по разным дорогам. Сходимся, расходимся, но встречаемся, только когда наши пути пересекаются. Таков наш удел.

Лео успел стосковаться по разговорам с Роберто. Собеседник он необычайно интересный, пусть не чужд некоторых слабостей.

Служба завершилась, и все вздохнули с облегчением. В том числе, наверное, и покойный. Но когда гроб опускали в землю рядом с матерью Ханны, во влажном воздухе разлилось ощущение непоправимости. Стоя под зонтами, все вспоминали, как почти десять лет назад они уже стояли здесь. И взгляды обратились к соседнему надгробию. «Софи Джонсон, урожденная Лукас, 1943–1978. Любимой матери и жене. Ты вечно будешь жить в памяти всех, знавших тебя».

Ханна и Эд стояли у могилы, взявшись за руки, словно потерявшиеся дети, и не пытались сдержать слез.

Гроб опустили в яму, веревки из-под него выдернули, прозвучали последние слова молитвы, на крышку гроба упали цветы, посыпались первые комья земли.

Мать и отец, муж и жена снова вместе.

После похорон Лео отвел Роберто в сторону:

— Давай выпьем кофе.

Неподалеку обнаружилось уютное тихое кафе, где было можно обсохнуть и поговорить.

— Что ты мне хотел сказать? — спросил Лео.

Хохотнув, Роберто слизнул с кофе шапку сливок.

— Один француз по имени Ален Аспек поставил замечательный эксперимент.

Роберто взял в одну руку солонку, в другую — перечницу и с многозначительным видом несколько раз стукнул фаянсовые посудины друг о друга.

— Когда две частицы сталкиваются, ну или целуются, а затем разлетаются в разные стороны, происходит очень странная штука. Логично было бы предположить, что после удара каждая будет жить своей собственной жизнью. — Роберто поставил солонку и перечницу на противоположные углы стола. — Но, как оказалось, ничего подобного. Аспек доказал, что даже после того, как частицы оказываются разнесены в пространстве, они продолжают вести себя так, будто между ними существует некая волшебная связь.[33]Стоило ему начать «раскручивать» одну частицу, как другая моментально (то есть не задерживаясь даже на миллионную долю секунды) начинала вертеться в противоположном направлении. Иными словами, в поведении частиц наблюдалась полная гармония.

— А если бы эти частицы не поцеловались, что тогда? — спросил Лео.

— В этом случае их поведение совершенно не зависит друг от друга. Все в этом эксперименте построено именно на поцелуе. Предположим, что этот стол — Вселенная, на одном ее конце — перец, на другом — соль. Так вот, даже на таком колоссальном расстоянии правило будет действовать. Крутани солонку — и перечнице ничего не останется делать, кроме как тоже начать вертеться.

— И что это значит?

— После столкновения в момент Большого взрыва между частицами образовалась тайная связь. У частиц, из которых состою я, есть товарки на Солнце. Частицы, формирующие тебя, танцевали с частицами, из которых состоит Элени. Аспек доказал, что даже если эти частицы разделяют миллионы световых лет, они продолжают вертеться в танце. Они словно любовники, совсем как ты и Элени. Вас разлучила смерть, но невидимая связь между вами осталась.

— А как этот эксперимент назвали?

— Страсть на расстоянии. Это лучшее объяснение любви, которое пока может предложить физика.

Лео еще несколько дней жил в Ричмонде у Ханны и Эда, разбирал с ними родительские вещи, раскладывал по коробкам. Брат и сестра решили продать отцовский дом и поделить пополам вырученную сумму. Все равно никто из них не собирался здесь жить. Вечера проходили в разговорах о смысле жизни и смерти, они обсуждали религию, мифологию, поэзию — словом, все, что могло пролить свет на вопрос, что есть судьба, перевоплощение, рай и ад. Даже квантовая физика, к которой Ханна прежде не выказывала ни малейшего интереса, не осталась без внимания.

— Ты ведь, когда писал в свой блокнот, преследовал какую-то цель? — спросила как-то Ханна.

— Сам не знаю… Поначалу никаких особых идей у меня не было, а потом само получилось так, будто я силюсь доказать, что любовь существует.

— Боже, ведь она и на самом деле существует, уж тебе-то это хорошо известно.

— Да, наверное. Только после смерти Элени этого оказалось мало. Мне надо было подвести базу под то, что любовь побеждает смерть, ведь если Элени закончила свое существование и ничего после нее не осталось, жизнь теряет всякий смысл. В этом была вся суть.

— Тогда почему ты выбросил свои записи?

— Потому, что затея вдруг показалась мне страшно глупой. Скажи, какие выводы можно было сделать из этого блокнота? Что я совсем спятил от горя? Или что я влюблен в труп?

— Да вовсе нет. На меня твои записи произвели впечатление. Особенно фото спаривающихся зверюшек, которые ты вырывал из библиотечных книг. Безнравственно, но трогательно ужасно.

Лео чувствовал, как в нем крепнет сила. И причиной тому — Ханна. Неловкость, возникшая между ними в прошлом, исчезла без следа, и дружба обрела новые черты. Они ночи напролет просиживали, потягивая вино, — Ханна не спешила уходить к себе в комнату, страшась остаться наедине со своими мыслями. И Лео терпеливо ждал, когда она уже под утро отправится спать, и заботливо укрывал ее одеялом.

Вообще-то ему давно не терпелось вернуться к родителям в Лидс, чтобы поговорить с отцом. Лео прочел последние письма и пришел в недоумение. Как это — Лотта собирается замуж, она в Вене, а Морица свалил туберкулез? Его последнее письмо — горькая обличительная речь человека, утратившего всякую надежду, — пронизано отчаянием.

Почему Мориц перестал писать? Неужели любовь всей его жизни осталась неразделенной? Виделся ли он с Лоттой Штейнберг? Если у этой истории плохой конец, что в ней поучительного? Да, конечно, Мориц пересек чуть не весь континент ради Лотты, и любовь помогла Морицу выжить в великой войне и согрела его в Сибири, и неважно, узнала об этом любимая или нет. Это прекрасно само по себе, вот только отец, передавая ему эти письма, явно рассчитывал, что в Лео произойдет некий душевный перелом. Значит, у него были основания.