Читать книгу - "Успех - Мартин Эмис"

— Большой кусок дерьма, — сказал он, поглядев на меня изучающе.

— По-прежнему видим все в розовом свете? Жизнь пока не отвернулась от тебя?

— Да.

— Некоторым парням всегда везет… Эй, я смотрю, ты тут что-то у себя переделал? Вид какой-то другой. Небольшая уборка? Небось, опять швырялся наличными?

— Не смешно.

— Думаешь, ты смешной? Ты ничто. Я бы за тебя кусок дерьма собачьего не дал.

— Пошел ты.

— Это я пошел? Думай что говоришь, тварь бездомная. — Я встал на колени и шепотом продолжал: — Да я с тобой что хочу сделаю, хиппи безмозглый. Кто тебя защитит? Кому какое дело, что с тобой случится. Никто ничего не заметит и слова не скажет.

— Пойди просрись, дерьмо.

Я выпрямился. Согнутая рука высунулась из мешковатого пальто. Я довольно сильно наступил на нее левым ботинком и спросил:

— Что ты сказал?

— Я сказал, пойди просрись, ты, дерьмо!

Я неловко ударил его сбоку в голову. Левую ногу я старался держать на его руке — для дополнительного давления, — так что в процессе едва не потерял равновесие. Это меня еще больше разозлило. Отступив на два шага, как регбист, который лупит по мячу, я изо всех сил врезал ему правой под челюсть. Послышался вязкий хруст, а вслед за тем глухой стук, когда его голова ударилась о бетон. Он захрипел и перекатился на живот. Дырявое пальто задралось, обнажив часть голой спины; конец тонкой цепочки позвонков прятался в брюках. Я бы мог ударить своим тяжелым башмаком и по ней тоже, по этой хрупкой трубочке, содержащей столько всякого жизненно важного хлама. Это было бы здорово. Он снова перекатился на спину. Нет. К чему лишние хлопоты? Он свое получил. Вытряхнув из бумажника десятку, я сунул ее в его оттоптанную руку. Что ж, неплохая сделка Все по справедливости. Когда я, пошатываясь и рыгая, побрел дальше, сзади донесся глухой стремительный топот. На какое-то мгновение сердце у меня сжалось от страха, но, обернувшись, я увидел только пару таких же голодранцев, которые бежали, чтобы помочь своему дружку и разделить с ним деньги.

1750 фунтов? Они шутят?

На следующее утро, сидя в конторе, я сонно просматривал газету — чем более важная ты здесь шишка, тем меньше тебе приходится крутиться. Переведя взгляд с кроссворда на рубрику рекламных объявлений, я увидел следующее:

ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ГАЛЕРЕЕ ТРЕБУЕТСЯ АССИСТЕНТ. Вежливый, общительный молодой человек (21–25 лет), частная галерея, Мэйфер. Опыт работы не обязателен. Контактный телефон 629-3095, спросить Одетту или Джейсона Стайлз. Заработная плата 1750 фунтов.

Ничего удивительного, что он так взбеленился. Почему они не платят ему лотошными фишками? Несколько минут я крутился в кресле. Конечно, подумал я, конечно. Потом набрал номер. Подошла какая-то женщина с грубым голосом. Я назначил встречу на завтра на время ланча. «Да, Телятко, — сказал я, — Стэнли Телятко». Пожалуй, надену новый черный вельветовый костюм, ту мою желтую рубашку и галстук. Надо будет почистить ногти и хорошенько причесаться. И быть точным.

— Доброе утро.

Мистер Телятко, не так ли? Доброе утро.

— Спасибо. Здравствуйте.

— Не пройти ли нам в офис? — спросила длинная кочкообразная женщина, явно страдающая менопаузами. — Мой муж уже там.

Я потащился за ней через всю галерею, ее ляжки с шуршанием терлись друг о друга, каблуки стучали по пробковому полу. Место напоминало кинодекорацию, слишком ярко освещенное и образцово-показательное, словно здесь собирались запечатлеть последнюю стадию нашего исторического прогресса.

— Ну вот и мы, — сказала женщина, когда мы вошли в глубоко затененный офис — Это… Стэнли Телятко. Знакомьтесь — мой муж, Джейсон Стайлз.

— Здравствуйте, — обратился я к пугающе бодрому мужчинке, стоявшему в выжидательной стойке возле серого ящика с каталогами.

— Пожалуйста, Стэнли, садитесь, — сказал он.

Пока я, разливаясь соловьем, воспроизводил свою curriculum vitae[18] — читал, мол, курс истории изящных искусств в Кенте, параллельно вел кое-какие дополнительные исследования в Курто, — я чувствовал растущее беспокойство своих слушателей: казалось, они полны желания вежливо выслушать меня до конца, но трепетно желали, чтобы эта формальная интерлюдия как можно скорее закончилась. Продолжая врать, я вместе с тем проникся своеобразной атмосферой этого места — угрюмо влажный диван, на котором я сидел, бескровный воздух, стесненное дыхание комнаты.

— Понятно, — сказал мистер Стайлз, бросая взгляд на жену. — Позвольте спросить… каковы ваши притязания? Соответствует ли им наша галерея?

— Ну, притязания мои сводятся к тому, чтобы внести свой, пусть небольшой, вклад в мир искусства в целом. Разумеется, я уже посещал эту галерею как случайный зритель. И каждый раз меня снова тянуло сюда. Мне нравятся работы, которые у вас выставляются, — это действительно достойные работы и мне бы хотелось принять участие в вашем деле.

Идеальный бред, подумал я, но Стайлзы вновь показались мне сбитыми с толку, извиняющимися, почти смущенными.

— М-м, понимаете, — сказал Стайлз, — дело в том, что, с вашей точки зрения, у нас тут не так уж и много работы. Дела в галерее более или менее идут сами собой. В самом деле, мы просто сидим и надеемся на лучшее. Беда с нашими предшествующими ассистентами всегда заключалась в том, — он коротко хохотнул, — что у них были слишком большие притязания, слишком много интересов. В самом деле, нам нужен человек вообще без интересов.

— В самом деле?

— Это тихая работа, — сказала миссис Стайлз. — Она подойдет тихому молодому человеку.

— Понятно, — тихо ответил я. — Так значит, вот почему… то есть поэтому место сейчас свободно?

— О нет, — сказал мистер Стайлз; оба расслабились. — Наш последний ассистент был не совсем таким. Он нам очень нравился, но это был чрезвычайно несчастный и неуравновешенный молодой человек. В каком-то смысле талантливый, но немного… того, вы понимаете. Неподходящий для…

— Потом в его жизни произошла трагедия…

— Все это оказалось для него слегка чересчур…

— Боюсь, нам пришлось его уволить.

— Понятно, — сказал я. Господи: его выставили отсюда? — Как печально.

— Конечно, платим мы немного, как вам известно, — настойчиво продолжал мистер Стайлз. — Честно говоря, мы не стали бы увольнять того молодого человека, если бы могли помочь ему, несмотря на то что дела идут туго. Но вдруг один из нас заболеет, а другому придется куда-нибудь отлучиться… — Между супругами произошел совещательный обмен взглядами. — Одним словом, если работа вас устраивает, она ваша. Не обязательно рассматривать это как нечто долгосрочное. Почему бы вам не подумать и не перезвонить нам?

И правда — почему бы мне не подумать об этом и не перезвонить вам? Почему бы мне не подумать об этом и не перезвонить вам?