Читать книгу - "Николка Персик. Аня в Стране чудес - Льюис Кэрролл"

рубили, – никогда не создастся король мой Генрих иль герцог Людовик. А их-то любил я… Стой, стой, Николка, чего распускаешь ты нюни! Слезы? Ах, дурень, неужто ты станешь жалеть о том, что не можешь всю жизнь пережевывать тот же все кус? Изменилось вино? Вкусно оно все равно. Будем пить! Да здравствует залпом пьющий король! Да здравствует также народ – погреб его!..

И то: по правде сказать, дети мои, хоть добрый король и хорош, а лучше все же – я сам. Будем свободны, французы милые, и пошлем пастухов наших травку щипать! Я да земля – мы любим друг друга, ничего нам не нужно. На что мне король – на земле иль на небе? У каждого пядь земли и руки, чтоб ее разворачивать.

Вот твое место на солнце, вот твоя тень. Есть у тебя десятина, есть и руки, чтобы сеять, пахать! Что же еще тебе нужно? И если король бы вошел ко мне, я бы сказал:

– Ты мой гость. За здоровье твое! Садись. Ты, брат, не один. Всякий француз – властелин. И я, твой слуга, у себя господин.

Л. Карроль. Аня в Стране чудес

Глава 1. Нырок в кроличью норку

Ане становилось скучно сидеть без дела рядом с сестрой на травяном скате; раза два она заглянула в книжку, но в ней не было ни разговоров, ни картинок. «Что проку в книжке без картинок и без разговоров?» – подумала Аня.

Она чувствовала себя глупой и сонной – такой был жаркий день. Только что принялась она рассуждать про себя, стоит ли встать, чтобы набрать ромашек и свить из них цепь, как вдруг, откуда ни возьмись, пробежал мимо нее Белый Кролик с розовыми глазами.

В этом, конечно, ничего особенно замечательного не было; не удивилась Аня и тогда, когда услыхала, что Кролик бормочет себе под нос: «Боже мой, Боже мой, я наверняка опоздаю». (Только потом, вспоминая, она заключила, что говорящий зверек – диковина, но в то время ей почему-то казалось это очень естественным.) Когда же Кролик так-таки и вытащил часы из жилетного кармана и, взглянув на них, поспешил дальше, тогда только у Ани блеснула мысль, что ей никогда не приходилось видеть, чтобы у кролика были часы и карман, куда бы их совать. Она вскочила, сгорая от любопытства, побежала за ним через поле и как раз успела заметить, как юркнул он в большую нору под шиповником.

Аня мгновенно нырнула вслед за ним, не задумываясь над тем, как ей удастся вылезти опять на свет Божий.

Нора сперва шла прямо в виде туннеля, а потом внезапно оборвалась вниз – так внезапно, что Аня не успела и ахнуть, как уже стоймя падала куда-то, словно попала в бездонный колодец.

Да, колодец, должно быть, был очень глубок, или же падала она очень медленно: у нее по пути вполне хватало времени осмотреться и подумать о том, что может дальше случиться. Сперва она взглянула вниз, чтоб узнать, что ее ожидает, но глубина была беспросветная; тогда она посмотрела на стены колодца и заметила, что на них множество полок и полочек; тут и там висели на крючках географические карты и картинки. Она падала вниз так плавно, что успела мимоходом достать с одной из полок банку, на которой значилось: «Клубничное Варенье». Но, к великому ее сожалению, банка оказалась пустой. Ей не хотелось бросать ее, из боязни убить кого-нибудь внизу, и потому она ухитрилась поставить ее в один из открытых шкафчиков, мимо которых она падала.

«Однако, – подумала Аня, – после такого испытания мне ни чуточки не покажется страшным полететь кувырком с лестницы! Как дома будут дивиться моей храбрости! Что лестница! Если бы я даже с крыши грохнулась, и тогда б я не пикнула! Это уже, конечно».

Вниз, вниз, вниз… Вечно ли будет падение? «Хотела бы я знать, сколько верст сделала я за это время, – сказала она громко. – Должно быть, я уже приближаюсь к центру земли. Это, значит, будет приблизительно шесть тысяч верст. Да, кажется, так… (Аня, видите ли, выучила несколько таких вещей в классной комнате, и хотя сейчас не очень кстати было высказывать свое знание, все же такого рода упражнение ей казалось полезным.) …Да, кажется, это верное расстояние, но вопрос в том, на какой широте или долготе я нахожусь?» (Аня не имела ни малейшего представления, что такое долгота и широта, но ей нравился пышный звук этих двух слов.)

Немного погодя она опять принялась думать вслух:

«А вдруг я провалюсь сквозь землю? Как забавно будет выйти на той стороне и очутиться среди людей, ходящих вниз головой! Антипатии, кажется». (На этот раз она была рада, что некому слышать ее: последнее слово как-то не совсем верно звучало.)

«Но мне придется спросить у них название их страны. Будьте добры, сударыня, сказать мне, куда я попала: в Австралию или в Новую Зеландию? (Тут она попробовала присесть – на воздухе-то!) Ах, за какую дурочку примут меня! Нет, лучше не спрашивать: может быть, я увижу это где-нибудь написанным».

Вниз, вниз, вниз… От нечего делать Аня вскоре опять заговорила: «Сегодня вечером Дина, верно, будет скучать без меня. (Дина была кошка.) Надеюсь, что во время чая не забудут налить ей молока в блюдце. Дина, милая, ах, если бы ты была здесь, со мной! Мышей в воздухе, пожалуй, нет, но зато ты могла бы поймать летучую мышь! Да вот едят ли кошки летучих мышей? Если нет, почему же они по крышам бродят?» Тут Аня стала впадать в дремоту и продолжала повторять сонно и смутно: «Кошки на крыше, летучие мыши…» А потом слова путались и выходило что-то несуразное: летучие кошки, мыши на крыше… Она чувствовала, что одолел ее сон, но только стало ей сниться, что гуляет она под руку с Диной и очень настойчиво спрашивает у нее: «Скажи мне, Дина, правду: ела ли ты когда-нибудь летучих мышей?» – как вдруг…

Бух! Бух!

Аня оказалась сидящей на куче хвороста и сухих листьев. Падение было окончено. Она ничуть не ушиблась и сразу же вскочила на ноги. Посмотрела вверх – там было все темно. Перед ней же был другой длинный проход, и в глубине его виднелась спина торопливо семенящего Кролика. Аня, вихрем сорвавшись, кинулась за ним и успела услышать, как он воскликнул на повороте: «Ох, мои ушки и усики, как поздно становится!» Она была совсем близко от него, но, обогнув угол, потеряла его из