Читать книгу - "Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец - Александр Семёнов"

Когда будущая ученица произнесла в трубку: «Алло», – Ксения невольно обернулась: ей показалось, что говорит сама Оля. Но Оля была здесь… и там тоже, на связи?

– Не удивляйся, нас многие путают. Очень похожи голоса и все интонации, – сказала Оля. – Не буду мешать, договаривайтесь…

А внешне Светлана была совсем другая – это Ксения увидела при встрече в субботу. Очень красивая, да, об этом Оля предупреждала. Вытаращенные глаза и упавшие подбородки давно на неё не действуют, так что ты, Ксюха, держи себя в руках… Ксения посчитала эти слова шуткой, но теперь, едва ступив на порог, поняла, что без них бы и сама не удержалась от изумлённой гримасы. Перед ней стояла девушка со старинной картины или, скорее даже, гравюры – вся будто выведенная тонкой иглой по серебру. Тонкое лицо, тонкие руки, тонкие вьющиеся волосы, тоже какие-то серебристые; но при этом – современная юбка выше колен, майка, опоясанная фотографией звёздного неба, и кулон на груди – миниатюрный серебряный замок в форме сердечка, с ручкой и даже едва заметным ключом в скважине.

Удивительно, как они, такие разные, подружились. Рядом с Олей мгновенно становится горячо – это Ксения почувствовала ещё в первый вечер, на конкурсе. А Света не тепла и не холодна: нейтральна, как-то закрыта в себе, – это тоже было сразу понятно. И ещё понятно, отчего Андрей, увидев их вдвоём на ладожском берегу, выбрал Олю. Сама на его месте поступила бы так же.

И, всё-таки, голос… Невероятно похож.

– Оля мне говорила, что вы прелестны, – сказала Светлана, – так и есть. Идёмте, всё готово.

Они прошли в комнату, где возле окна было достаточно свободного места для первых занятий. Ксения вставила в проигрыватель диск, на котором были мелодии всех танцев понемногу. И для начала – попробовали считать под ритм, хлопать в ладоши, отличать один танец от другого. То, с чего начинают взрослые новички. Всё это Светлана проделала с лёгкостью. Помогут ли ей давние занятия художественной гимнастикой, спросила она, и Ксения задумалась.

– Не знаю насчёт гимнастики, – призналась она, – но бывших балетных ребят я в школе видела. На первых порах это очень помогает, потому что все начальные задания для них ерунда. А вот потом, когда дело доходит до техники, им надо переучиваться. И не всем удаётся. Такая латина у них выходит, немного лягушачья, коленями врозь. А надо наоборот, держать их ближе друг к другу. Да мы этим займёмся, все получится.

– Мне, наверное, больше подойдут европейские танцы? – предположила Света. – Они спокойнее?

– Там есть танго. И квикстеп. А вообще, в первый год всем нравится латина. Просто потому, что там дальше друг от друга стоишь, коленями не сталкиваешься. А где-то под конец второго года начинают по-настоящему разбираться, кому что ближе. Я была абсолютно универсальной, – похвасталась Ксения, – всё получалось, но теперь, когда так вымахала, наверное, ближе будет стандарт.

– Да я тоже не маленькая, – улыбнулась Света, – метр семьдесят четыре. Хотя рядом с вами как-то теряюсь…

Они перешли к основным шагам ча-ча-ча и тут выяснили, что Светлана, какая бы спокойная ни была, очень даже способна убегать от ритма. Когда Ксения считала вслух или становилась партнёром, держа Свету левой рукой за руку, а правой под лопатку, – тогда всё было хорошо. Но стоило отпустить и дать ей немного свободы, как через пару тактов…

– Стоп, опять спешите, – говорила Ксения.

– Ай, я бестолочь! Давайте ещё раз попробуем…

В следующий раз её хватило на четыре такта, потом – на шесть, и под конец урока они дошли, ни разу не сбившись, до десяти.

– Это очень хорошо для первого занятия, – сказала Ксения.

– Тогда я рада, – ответила Светлана, – спасибо. Идём ко мне в комнату, сделаем массаж. У нас ещё пятьдесят минут.

Она уже перешла на ты, а Ксения так и не могла решиться. Первое, на что она обратила внимание в комнате Светланы, был её большой карандашный портрет над письменным столом, и рядом – фотография мальчика лет четырёх.

– Это сын, Никита, – сказала Светлана, – он сейчас с бабушкой и дедушкой гуляет. С моими родителями.

– Похож на вас.

– А меня знакомая девочка изобразила. Так, давай к делу. Раздевайся до трусов, ложись на стол. Я выйду, а ты через две минуты будь готова.

Растянувшись на массажном столе, Ксения вновь повернула голову к портрету. Было очень забавно представлять, что это нарисованная девушка сошла и всё энергичнее гладит и разминает её спину. А руки были совсем не нарисованные – сильные, живые, горячие. Даже удивительно, откуда они взялись у хрупкой, чуть отстранённой Светланы. Как будто Оля их одолжила на время.

– Вы и художнице делали массаж? – спросила Ксения, когда Света работала над её ногами. Она очень верно определила чувствительные места на щиколотках, с внешней стороны, чуть выше и ниже косточки, и нажимала пальцами так, что в первую секунду было даже больно, но очень приятной болью. А если её перетерпеть – чувство было такое, словно взлетаешь над столом.

– А как же, – ответила Светлана. – Это моя твёрдая валюта.

– И не трудно?

– Тебе легко, ей легко. Ольге тяжелее, но терпимо. А вот если дяде или тёте килограмм на сто, тогда могу замучиться. Мне бы хоть половину Олиного здоровья, я бы горя не знала.