Читать книгу - "Московский Джокер - Александр Морозов"

Попавшие во вторую половину бандиты для начала побрели, конечно, на пристанционный пятачок, где взяли по тройке хорошего дорогого пива «Балтика». Но, по большому счету, даже если бы они приняли по дюжинке темного «Афанасия», это не привело бы их в радужное настроение. Оба понимали, что оборвались они прилично. И дело даже не в упущенном фраере, которого, конечно, пристукнуть было бы самым правильным. Но насколько это исправило бы основной непорядок?

Грише неделю назад заказали базар на сквере. Ходить среди фраеров и бакланить, что такого человека, как Марло, положили ни за что. И что по этому поводу никто не может отказать ему, Грише-маленькому, в стакане вина. Не по-людски это будет – не помянуть покойника.

Заказ как заказ. Мало ли, о чем иногда могут попросить те, кому это надо. Может быть, он бы его и не взял, ведь не нами заповедь дана, что по базару отвечать надо. Но этот мужичок, которому это надо было, подвалил к нему, конечно, не от себя. От самого Круглого подошли тогда к нему ребята и бесхитростно попросили: «Слушай, уважь человека».

Согласно инструкции этого коротышки Гриша ставил базар и смотрел, кто на него отзовется, кто обратится к нему с вопросами, откуда узнал, мол, да как же это все произошло, ну и тому подобное.

Сам Марло, как поставил в разговоре заказчик, куда-то на эту неделю уканал. По понятиям сходилось: этот отставной вроде бы морячок иногда пропадал со сквера на срок до двух-трех месяцев. А что там неделя?

Братан Витек, по правде говоря, еще с самого начала высказывал опаску, говорил, что в черном деле все надо перепроверить. А на вопрос, почему оно черное, отвечал, что нормальные воры не будут о живом, как о зарезанном, неделю шорохом посыпать. И самому Круглому никогда в голову бы не пришло заниматься такой дичью.

– А значит? – спрашивал его брат.

– А то и значит, – отвечал Витек, – что не Круглый это затеял. Его тоже попросили. А ты соображаешь, кто может вот так вот к Круглому подвалить, чтобы он уважил и разрешил авторитет свой мусолить?

– Кто?

– Я же тебе сказал: черные люди. И дела у них неслыханные. Не за бабки и не за грины делаются.

– А как?

– Я же тебе говорю, все у них не по-людски. А тебя используют втемную.

Гриша-маленький всегда считал, что у Витька не голова, а Совет министров. Как тот говорил, так гнилухой все и рассыпалось. За всю неделю никто так и не среагировал на Гришины речи каким-то особым образом. То есть, вином-то угощали, но при этом не кидались расспрашивать, как и что получилось с Марло. И откуда у него такие сведения?

А в конце недели – возьмите бриться. Петухов сгреб троих с площади, а когда они вернулись, оказалось, что их возили раскалывать даже не в ментовку, а в прокуратуру.

Это что же выходит? Раз дело у прокурора, значит, дело есть. А раз есть дело, значит, есть и труп. А он, как голодный баклан, всю неделю вырывал у людей вино с закуской, разгоняя тухлую волну об убийстве. Которое, как теперь выяснилось, произошло на самом деле.

И трое алкашей, конечно же, раскрыли у следователя свои бакланьи клювы и вмазали его имя в эту историю.

– А я тебе что говорил? – сказал Витек, и они собрались идти к Петухову, который жил через парадное от них.

Хотели только во двор вызвать и поговорить по-соседски. По этому делу не было на Грише ничего серьезного. Ходил по скверу пьяный, шутки шутил. Это еще не дело. По такому-то делу он блеванул бы и на кэпа, даром что сосед, и на всю прокуратуру, от крыши и до крыльца.

Но год назад он в неудачном настроении, накатившем на него из-за крупного проигрыша на бегах, завалился в кафе на Арбате. Время было уже позднее, и посетителей не осталось. Он подвалил за столик к официантам, среди которых был у него и хороший кореш Фадей. Три официанта и две размалеванные, как куклы, девахи пировали вовсю. Только что потерпевшему унизительную неудачу. Грише-маленькому требовалась немедленная компенсация. Он опрокинул в себя, торопясь, как на пожар за чужим добром, пару пухлых фужеров с водкой, и тут же его внимание привлек резкий, глупый до наглости, смех одной из девах. Он, не раздумывая, положил к ней на плечо свою ручищу и сжал ее, еще не зная, что следует делать дальше.

Но деваха оказалась даже еще глупее, чем выглядела. Она сразу же попыталась вырваться из-под его руки. Блузка на плече затрещала, а ее хозяйка с пунцовыми щеками заверещала, как одичавшая пьяная канарейка:

– Ты чего, горилла? Куда грабли тянешь?

Тогда он сначала дал ей свободной рукой по лицу. Конечно, по его собственному разумению, дал несильно. Так, махнул. Как и положено дать по орущей пигалице, чтобы расквасила рот и замолкла. А потом и вовсе отшвырнул ее куда-то прочь от себя, как бы заканчивая надоевший номер со старым охромевшим котом. Бабешка куда-то полетела и глухо стукнулась.

Вмиг повисли у него на руках и повели за кулисы. Он, по сути, не сопротивлялся, понимая, что три – это вот они, на виду, а надо будет, и тридцать три набегут. Да и дела-то никакого… дешевке рыльник умыл. И кореш Фадей рядом, среди тех, кто его ведет.

Но оказалось, что не в рыльнике чьем-то дело. И что он ее не просто толкнул, а, как говорили все три официанта, и Фадей в том числе, буквально вмазал в стоящий неподалеку от стола массивный буфет. Буфет же стоял к столу ребром.

Ее тело притащили к ним же, за портьеру. Фадей сжал ей углы губ, а второй, кинув в стакан с водой моментально растворившуюся таблетку, влил содержимое ей в рот.

– Покажем как передозировку, – пояснил ему Фадей. – Она принимала, вся улица это знала и подтвердит. А ты иди домой и жди. Я приду через три дня. И все скажу. Кому и сколько от тебя. Понял?

Как не понять? Он быстро выпил еще два фужера водки и вышел из проклятого кафе.

Через три дня, как и говорил, пришел Фадей и принес еще больше водки, чем они выпили в тот вечер.

– Все, парень, внесено в протокол и закрыто, – сказал он, наливая по первой. – Так ее и оприходовали, как ослабевшую на почве передозировки.

– А ушибы? – со звериной настороженностью уточнил Гриша, еще не смеющий верить в свою удачу. – Она же влетела виском в буфет.

– А врач?

– А что врач?

– То, что он врач-эксперт.

– Откуда же у вас такой?

– Ты что? Знаешь, кто все такие заведения крест-накрест от нас на километр держит?

– Говорят, что Круглый?

– Вот его собственный Минздрав тебя от жмурика и отодвинул. А теперь, Гриша, все. Знаешь, как пионеры говорят? Больше выпьешь, крепче позабудешь.

– А что с меня? – спросил Гриша, по собственному суровому жизненному опыту знавший, насколько опасно оставлять подобные разговоры недоговоренными.

– Надо будет – отдашь. А пока гуляй и веселись.

– Ты что? – Гриша схватил Фадея за горло, но тут же и отпустил. Понял, что поезд ушел. А Фадей – это так, красный фонарик на последнем вагоне. Работа исполнена, а о цене не условливались. Вот так.