Читать книгу - "Тень всадника - Анатолий Гладилин"

Король не забывал. Поставив кубок на ночной столик, он заходил по спальне, как по кабинету, взад-вперед.

Противник сильнее. Копии доноса Хаммерфильда попадут в Париж, Вену и Лондон. Как? А как он сам узнавал о содержании писем Императора со Святой Елены? Система! Конечно, фраза о Бурбонах шокирует. Но в европейских столицах нейтралитет Швеции предпочтительнее, чем союз с Россией. Значит, примут как меньшее зло. Далее. Назначение вице-губернатором Норвегии барона Раппа, человека, награжденного русским орденом, польстит царю. Надо будет несколько раз громко сказать про Георгиевский крест, чтоб быстрее дошло до Александра. Назначение барона Раппа обрадует норвежский стортинг. Там вообще с трудом терпят диктат шведских чиновников. Властного Хаммерфильда в Норвегии побаиваются. По сравнению с ним барон выглядит слабой фигурой. Разумеется, понижение Хаммерфильда в должности встревожит Санкт-Петербург и Париж. Фуше точно что-то заподозрит. Завтра вечером у короля "шведский стол". Намекнуть фрекен Кристине на примере Дисы, как король умеет благодарить своих фавориток. Альковные сплетни обгоняют шпионские депеши. И Фуше утихомирится. Ему не привыкать к тому, что дамы добывают благосклонность на императорском или королевском ложе... Между прочим, никто из дам не удостоился чести побывать в постели Карла Четырнадцатого. Забавы в охотничьем домике - другое дело. Супружеское ложе королевы Дезидерии девственно чисто. "Почему королева Дезидерия вот уже двенадцатый год живет в Париже? Загадка..." Загадка даже для Системы? Действительно, почему? У короля были какие-то идеи по этому поводу, впрочем, довольно смутные...

Ладно, на сегодня хватит. Утомительный выдался денек.

Король осушил кубок до дна и задул свечу.

Ворочаясь на широком ложе (пора, пора устроить "шведский стол"!), король медленно отходил ко сну. Возникало лицо Дисы, ее глаза... "Я бы вас любила, Ваше Величество". Он понял, что она хотела сказать, он не знал тогда про службу барона Раппа в его армии, тогда бы связь с Дисой автоматически отпадала, маршал Бернадот берег своих солдат... "Я бы вас любила, Ваше Величество". Признание смелой, достойной женщины. Для нее "шведский стол" был приключением, не изменой мужу - попыткой изменить свою судьбу. И Диса, не колеблясь, отправилась бы за ним в изгнание, даже на Святой Елене была бы счастлива, ибо там могла бы ему доказать, что ей важны не королевские почести... "Desole, ma belle, y меня жена в Париже". Ответил, как отрубил. Иначе бы у нее остались иллюзии. Утраченные иллюзии приносят страдания. Зачем? Его неприятно удивило, когда баронесса попросила продвинуть Раппа в должности, от Дисы он этого не ожидал. Подумал: "И она, как все, цинична и расчетлива". Теперь в темноте, увидев ее глаза, король догадался: она нарочно так сделала! Раз он отверг ее любовь, пусть думает, что и она, как все, цинична и расчетлива... Жена в Париже. Дезидерия. Дезире Клери, невеста генерала Бонапарта, от которой Наполеон отказался, влюбившись в Жозефину. Как замысловато все перепуталось. Почему она не приезжает в Швецию? Стокгольм - не остров Святой Елены... Впрочем, она пишет ему милые письма, рассказывает парижские новости со шпильками в адрес мадам Рекамье... Не забыла? Нет, что-то другое. Двенадцать лет тому назад Дезире Клери спала с ним, здесь, во дворце. Исправно исполняла супружеские обязанности. И он, маршал Бернадот, тогда еще наследный принц Швеции, чувствовал, что для нее это - исполнение обязанностей. Никаких вольностей. Очень благопристойно, благонравно, как религиозный обряд, как будто за ними наблюдала вся Швеция.

Король засмеялся. Легкий, освобождающий смех. Он смеялся не над Дезире Клери - к супруге отношение самое почтительное! - над собой. Опять произошло смещение во времени. Он вспомнил, что Фуше давно уже не министр внутренних дел, Луи Восемнадцатый не принял услуг первого полицейского Франции, не простил ему, что тот голосовал в Конвенте за казнь Луи Шестнадцатого, и сослал Фуше на Адриатику. Лишиться поддержки создателя Системы? Воистину Бурбоны - самоубийцы, их прогонят из Франции. Если бы сейчас Фуше попросился на службу к Карлу Четырнадцатому, король взвесил бы все "за" и "против", трижды бы подумал, что разумнее: иметь под боком опасного союзника или держать в отдалении коварного противника?

Вот так сама жизнь постепенно убирала его врагов. Король мог спать спокойно.

* * *

Дом оптового торговца Гюнтера Олафссона настолько пропах соленой рыбой, что Кристине казалось, будто запах преследует ее и здесь, в карете, что она принесла его с собой, он впитался в ее шелковое платье и лисью шубу. Чушь! Ведь она вылила на себя полфлакона французской туалетной воды. Когда-то этот запах, проникающий в дом из амбара, где Олафссон хранил товар, был для Кристины символом достатка, благополучия - сорокалетний Олафссон взял ее в жены бесприданницей. Все изменилось после бала в городской ратуше: с Кристиной танцевал адъютант Его Величества, на молодую красавицу обратили внимание высокие особы.

- Куда ты собралась? - проворчал Гюнтер, тасуя колоду карт, хотя прекрасно знал куда - она предупредила мужа заранее.

- Баронесса Рапп прислала за мной карету, - кротко ответила Кристина, и это было то, что Олафссон хотел услышать, вернее, чтоб услышали его партнеры по карточной игре: булочник, мясник, портной. До полуночи они будут резаться в карты, пить дешевую местную водку, курить трубки и брюзжать про рост цен. Их, почтенных буржуа Стокгольма, раз в год приглашали с семьями на бал в городскую ратушу. Но попасть в дом к баронессе Рапп они даже мечтать не могли. Как повезло жене Олафссона!

...Карета плавно покачивалась на мягких рессорах. Кучер на облучке, закутанный в черный плащ, не понукал лошадей, они сами неслись в темноту ночи, по хорошо известной им дороге, оставив далеко позади уличные фонари и постылый дом Олафссона, пропахший соленой рыбой. Впервые сев в карету, Кристина сожалела, что она не сделала круг по городским площадям: пусть бы все увидели ее, дочь бедного скорняка из Мальме, в аристократическом экипаже! Потом, привыкнув к таким поездкам, она поняла, что желанный круг почета ей не нужен, она попала в другой круг, круг избранных, и те, кому надо, об этом осведомлены. На приеме у графини Платтен (графиня Платтен!), на который пригласили и слушательниц Женской академии при королевском дворе (их обучали хорошим манерам, танцам, музыке), к Кристине подошла баронесса Рапп (сама!), смерила ее холодным взглядом и сказала: "Ты и впрямь недурна". Но Кристина ей ответила таким взглядом, что надменная баронесса смутилась и примирительно предложила: "Пойдем в уголок, поболтаем". У них нашлось много общих тем для разговоров, и назавтра баронесса прислала к дому Олафссона карету. В салоне баронессы Кристина пила с хозяйкой чай, беседовали полунамеками, понимая с полуслова. Они не видели друг в друге соперниц, они чувствовали себя соучастницами, избранными узкого круга. А кто еще? Вы не заметили на руке маркизы Эссен золотой браслет с серебряной стрелкой? "И эта тоже? - изумилась баронесса. - А прикидывается святошей и недотрогой! Вот про фрекен Фаину я догадалась, там такие излишества форм..." И они обе заговорщицки засмеялись, ибо каждая представляла себе, что делает недотрога маркиза под "шведским столом" и как именно обнажает свои формы фрекен Фаина.