Читать книгу - "Мадам - Антоний Либера"

Теперь, с учетом того, что я уже услышал и что еще мог услышать, восстановленная в памяти деталь того события — пустой стул Мадам и ее отсутствие на спектакле — приобрела для меня исключительное значение.

Однако у меня не было времени, чтобы и дальше размышлять об этом и строить предположения, потому что мы уже вышли на улицу и пан Константы начал свой рассказ:

— Я не знаю, что тебе известно о гражданской войне в Испании, и предпочитаю об этом не знать. То, чему тебя учат в школе, если вообще учат, наверняка почерпнуто из сточной ямы лжи, а к литературе, честной литературе, у тебя, вероятнее всего, нет доступа, потому что она запрещена. Впрочем, ее не так уж много. Пожалуй, ни одно событие новейшей мировой истории настолько не искажено и не оболгано, как именно эта трагедия, и не только у нас, но и на Западе, в демократических странах.

Но я не собираюсь читать тебе лекцию. Расскажу лишь историю Максимилиана, а выводы сам сделаешь. Но повторяю еще раз: все, что я тебе сейчас скажу, ты должен сохранить в тайне и ни с кем, ни при каких обстоятельствах об этом не говорить. Даже с родителями, а уж со школьными товарищами, тем более на уроках, упаси Господи! Беду на себя накличешь! А за тебя и мне не поздоровится. Ну, обещаешь?

— Да.

— Слово?

— Слово чести.

— Хорошо, тогда я начинаю.

Гражданская война в Испании началась в тридцать шестом году, семнадцатого июля… Это было странное время. Злое. Заразное. Больное. Прежний мировой порядок заканчивался. Инфекция, которая зародилась лет двадцать назад, переходила из первоначального инкубационного периода в агрессивную зрелую фазу. Армия вирусов поднялась в атаку. Ширилась смертельная лихорадка, открывшая дорогу безумию и злодейству.

В Советах — террор и чистки, сфальсифицированные процессы, массовые ссылки в Сибирь, голод, подневольный труд, но прежде всего метастазы… злостная контрабанда «красной заразы» повсюду, где только возможно, и шайка бесов-агентов, выпущенная в мир, чтобы сеять заразу, закладывать мины и готовить фитили на момент взрыва «мировой революции».

В это же время в другой стране, где дьявол любит погостить, именовавшей себя тогда Drittes Reich[111], другая свора ведьм слетелась на свой шабаш. Среди гигантских зданий, на гигантских площадях толпы, доведенные до экстаза, готовились к войне. Факельные шествия, рев мегафонов и массовая экзальтация. Lebenstraum[112]для германцев — Herrenvolk[113]! Третий рейх Великой Германии станет Тысячелетним! Weg mit den Juden und Slawen![114]Мир должен принадлежать нам!

И везде пурпур знамен… как предвестие крови. Там — желтый серп и молот, здесь — черные крючья свастики.

А что же тем временем остальной мир? Безразличие и безмятежность. Сомнамбулизм. Балы и карнавалы. Веселье и джаз. Знать ничего не желаем и слышать ни о чем не хотим! Только восторгаться психологическим театром и молиться на храм авангардного искусства. В этом было что-то от самозаклания, от какой-то готовности к смерти. Сегодня, когда по прошествии лет мысленно возвращаюсь к тому времени, я понимаю, насколько сам был всем этим одурманен. Альпинизм, походы в горы, восхождения на вершины, предвкушение опасности, риск до дрожи в коленях, крыша Европы, Монблан — а в сущности, лишь бегство от действительности. Разряженный воздух. Солнце, лазурь и простор.

Этим же заразился и Макс, но намного сильней. Жизнь в непрестанном движении, игра в пунктуальность и, наконец, странная идея родить ребенка на вершине Альп… Фанаберия эпохи! Экстравагантность, бравада, немного невинной мистики. В благородном стиле, конечно, но от больного дерева. Называвшегося декадансом и сгнившего изнутри.

Но в этом Holder Wahnsinn[115]случались иные реакции и иной тип поведения. Пробуждался импульс протеста: восставал homme revolté[116], который, сразу осознав приближение катастрофы, призывал к действию, хотя бы наперекор всему.

Ты читал «Победу» Конрада? Там это описано. И описано великолепно! Герой романа, швед по происхождению, Гейст, человек, глубоко разочаровавшийся в мире, испытывающий к нему презрение и отвращение. Мир для него — ничтожная суета или погружение в ад, а люди — саранча, пожирающая друг друга или гонимая ветром. Шопенгауэр. Мизантроп. Единственным выходом для себя он считает отказ от игры в жизнь. Бегство от жизни. Поэтому решает поселиться на «краю света», на почти безлюдном острове, где-то в архипелаге современной Индонезии. Но когда он уже отправляется туда и ждет в далеком портовом городе попутного судна на свой остров, он становится свидетелем некой сцены, которая его крайне возмущает. Какую-то несчастную девушку из оркестрика, играющего для развлечения гостей, жестоко оскорбляет грубая хозяйка гостиницы. Пустяк, казалось бы. Он и не такое повидал. Однако в этом случае Гейст не смог оставаться равнодушным. Удивляясь самому себе, он предлагает девушке помощь.

«Я не настолько богат, чтобы выкупить вас, — робко обращается он к ней со знаменательными словами, — но всегда готов вас выкрасть».

Что произошло дальше, уже другая история. Можешь прочитать, если не знаешь. Мне здесь интересна его внезапная реакция, первый импульс. То, что иногда заставляет нас встать и уйти или совершить такой поступок, за который, возможно, придется заплатить самую дорогую цену.

Мне думается, что похожий рефлекс сработал тогда и у Макса. Но что стало его причиной? Какое особое злодеяние, совершенное тогда в Испании? Бомбардировка Герники? Массовые расстрелы? Нет. Нечто иное. Более нам близкое. То, что происходило в стране.

В Польше на войну в Испании реагировали по-разному. Правительство — заторможенно и неохотно, тайком сочувствуя Франко. Позиция не самая благородная, однако нельзя забывать, кто стоял на наших границах к западу от Познани. Я лишь хочу отметить, что мы по сравнению с другими европейскими джентльменами, которые, хотя им грозила несравненно меньшая опасность, тоже не высовывались и ради собственного спокойствия готовы были оказать любую услугу озверевшим бандитам, выглядели ненамного хуже. В школе тебя наверняка учат, что в деле оказания помощи и поддержки Испанской республики в первых рядах шли коммунисты… Это правда, но неоднозначная. Во-первых, чем была Польская Коммунистическая партия? Во имя чего выступала? И, во-вторых, кому в действительности она так спешила помочь? Республиканцам? Кортесам? Или же «якобинцам» и авантюристам из крайне левых партий, полностью контролируемых сталинской агентурой?

Необходимо полностью отдавать себе отчет, что Коммунистическая партия представляла в Польше советскую агентуру и руководствовалась только приказами товарищей из «центра» и постановлениями Коминтерна. То есть интересами коммунистической России. Следуя порочной, безумной идее быть на службе у величайшего преступника всех времен и народов, который исподволь готовил нападение на Европу, Польская Коммунистическая партия отправила тысячи людей в изгнание и на смерть…