Читать книгу - "Речной король - Элис Хоффман"

Над поверхностью воды поднимался зеленоватый туман от хлорки, и на мгновение Карлин показалось, что ей просто померещился приближающийся человек, но затем он подошел ближе. Она оттолкнулась от бортика, до тех пор, пока она в центре бассейна, никто не сможет ее схватить, если, конечно, именно это входит в намерения пришельца. Кто бы он ни был, ему ни за что не угнаться за Карлин в воде.

Она сощурила глаза, которые уже щипало от хлорки, и попыталась сохранить хорошую мину.

— Не подходи! — приказала она и несколько удивилась, когда человек сделал так, как она велела. Он присел на корточки и улыбнулся, и тогда она его узнала. Шон Байерс из аптеки. Карлин чувствовала, как сердцебиение замедляется, но, что странно, пульс все равно оставался бешеным. — И что ты, собственно, здесь делаешь?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос. — Шон снял часы и аккуратно убрал их в карман джинсов. — Я прихожу сюда два-три раза в неделю после закрытия. Так что я завсегдатай. Чего нельзя сказать о тебе.

— Да ну? Ты плаваешь?

— Обычно в Бостонской гавани, но и это сойдет. Никаких лотков с едой, и не надо увертываться от полузатонувших лодок.

Карлин продолжала баламутить воду, наблюдая, как Шон снимает куртку и бросает ее на пол. Он стянул с себя свитер и футболку, затем покосился на Карлин.

— Ты ведь не возражаешь, правда? — спросил он, взявшись за молнию на джинсах. — Я бы не хотел тебя смутить или что-нибудь в этом роде.

— О, нисколько. — Карлин откинула голову назад, бросая ему вызов. — Давай. Будь моим гостем.

Шон стянул джинсы. Карлин невольно посмотрела на него, желая убедиться, что он действительно в плавках, и удивилась, увидев, что это так. Шон с воплем нырнул в бассейн с глубокого края.

— Ты нарушитель, который не имеет права здесь находиться, — заявила Карлин, когда он подплыл. — Надеюсь, ты это понимаешь.

В глубокой части бассейна вода была такая темная, что казалась бездонной.

Лицо Шона бледнело в тусклом свете.

— В этом городишке все равно нечем заняться. Пришлось найти себе хоть какое-то развлечение. Особенно после того, как Гаса не стало. А ты хорошо плаваешь, — заметил он.

— Я все делаю хорошо, — заявила Карлин.

Шон засмеялся:

— И такая скромная.

— Ну как? Сможешь за мной угнаться?

— Наверняка, — сказал он. — Если ты поплывешь не так быстро.

Они поплыли рядом, и Карлин не стала замедлять движений, подстраиваясь под него. К его чести, Шон справился с темпом, он не лгал, он действительно умел плавать, хотя его движения были несколько неуклюжи и размашисты, он плыл быстро и стремился к победе. Как замечательно быть в темноте одной, но все-таки не совсем одной. Карлин могла бы плыть так вечно, если бы не заметила рядом с собой проблески отраженного света. Она остановилась, провела рукой по воде, думая, что зрение подводит ее, но они были здесь, стайка серебристых мальков.

Шон подплыл к ней. Его мокрые волосы казались черными, и глаза были черными тоже. Под правым глазом у него виднелся шрам, печальное напоминание об угнанной машине, той, которая попала в аварию на боковой дороге в Челси и привела его в суд для несовершеннолетних, а затем в Хаддан. Несмотря на шрам, лицо его было красивым, благодаря этому лицу Шону всегда везло больше, чем он заслуживал. В Бостоне он славился своей смелостью, но сейчас ему было не по себе. Вода в бассейне оказалась гораздо холоднее обычного, но не в этом заключалась причина его дрожи. Он ощущал на коже какое-то пощипывание, касания плавников, быстрые, как вдох. Серебристая лента промелькнула рядом с ним, затем завернула и снова направилась к нему.

— Что это такое?

Шон мечтал побыть с Карлин наедине с тех пор, как впервые увидел ее, но сейчас он был не так уверен в себе, как ему хотелось бы. Здесь, в воде, все сделалось каким-то другим. Он был готов поклясться, что видит рыбок, снующих по бассейну, совершенная нелепость, с тем же успехом звезды могли бы упасть в бассейн и светить со дна холодным белым светом.

— Это просто мальки.

Карлин взяла Шона за руку.

Хотя кожа у него была прохладная, девочка ощутила его внутренний жар. Карлин заставила его протянуть руку, не выпуская из своей, и теперь рыбки проплывали прямо между их пальцами.

— Не бойся, — сказал она. — Они нас не укусят.

Пит Байерс не мог сосчитать, сколько раз за свою жизнь спешил в аптеку через снежный буран. Он не мог отказать перепуганным мамашам, чьи дети метались в лихорадке, или старикам, забывшим купить необходимое лекарство, без которого не могли дожить до утра. Он открывался, когда было нужно, и закрывался, когда того требовал случай, запирал двери, например, чтобы почтить память деда Эйба Грея, когда тот отправился на покой. В тот день похоронная процессия растянулась от Мейн-стрит до библиотеки, люди стояли на боковых улочках и рыдали, как будто умер кто-то из их близких. Еще Пит выходил на работу после закрытия в тот день, когда застрелился Фрэнк, чтобы отпустить успокоительное, выписанное матери Фрэнка, Маргарет.

Пит сказал Эрнесту Грею, что для него не составит труда занести транквилизаторы, но, должно быть, Эрнесту нужно было выйти из дома, он настоял, что придет в аптеку сам. Было уже поздно, Эрнест забыл бумажник, он рылся в карманах, вытряхивая мелочь, как будто бы Пит не отпустил ему в долг все, что у него только было. А потом Эрнест сел у стойки и заплакал, и первый раз в жизни Пит был рад тому, что у них с Эйлин нет детей. Наверное, люди говорят правду, и каждый, кто проживет достаточно долго, в итоге понимает: его проклятие является его же благословением.

Поскольку город так сильно переменился в последние годы, приехало столько новых людей, Пит уже не знал всех и каждого по имени, а значит, и обслуживание было уже не то, что раньше. Но города никогда не стоят на месте, они растут, нравится это кому-то или нет, уже даже начали поговаривать о строительстве городской средней школы рядом с фермой Райта, поскольку подростков было слишком много, чтобы отправлять всех их в Гамильтон. Все было не так, как прежде, это точно, не как в те времена, когда ты встречал одних и тех же людей в «Жернове» в субботу вечером и в Святой Агате в воскресенье утром, прекрасно зная, в чем им предстоит исповедаться и за что стоит благодарить.

В последнее время Пита озадачивало исчезновение конфиденциальности, и именно над этим он размышлял, когда в субботу после Рождества Эйб Грей зашел на ланч. Несколько завсегдатаев — Луиза Джереми и ее товарки из клуба цветоводов и еще Сэм Артур, неизменный член городского совета на протяжении последних десяти лет, — дружно приветствовали его.

— Всех с праздником! — ответил он. — Не забудьте проголосовать за установку светофора перед библиотекой. Вы спасете чью-нибудь жизнь.

Каждый, кто присмотрелся бы повнимательнее, догадался бы, что Эйб плохо спит. На этих праздниках он зашел настолько далеко, что обзвонил полдюжины отелей в Мэне, как полный дурак выискивая Бетси. В одном отеле были зарегистрированы люди по фамилии Герман, но оказалось, что это супружеская пара из Мэриленда. Эйб пережил сильнейшее разочарование и до сих пор не мог успокоиться. Шон Байерс, напротив, казался совершенно счастливым. Он насвистывал, выполняя заказ Эйба, который, как и все остальные в городе, знал уже наизусть: индейка на ржаном хлебце, горчица, ни капли майонеза.