Читать книгу - "Метромания - Ирина Майорова"

Когда Митрич и Колян отбыли, Макс прибрал на столе, сложив по разным пакетам остатки хлеба, колбасы и сыра, подвядшие овощи.

Потом пошел к Симоняну.

Тот сразу взял «допсилу» в оборот:

– Садись и начинай работать. Карточек я тебе еще вчера нарезал, они поверх папки, где мои записи о ЧП в метро собраны. Там все вперемежку: теракты, перестрелки, массовые драки – скинхедов с кавказцами, футбольных фанатов с милицией. Вот ты их по разделам и оформляй. Я тебе в качестве образца одну карточку заполнил. Если ответа на какой-то вопрос, например о числе жертв, в моих записях нет, оставляй графу пустой, а на отдельный листок запиши: там-то и там-то пробел в сведениях. Буду потихоньку восполнять.

Многое из того, что содержали бумаги Симоняна, стало для Кривцова открытием. Например, дата первого теракта. Исходя из сведений, собранных Симоняном, получалось, что первый теракт в метро произошел 8 января 1977 года в поезде, следовавшем от станции «Измайловская» в сторону «Первомайской». Взрывное устройство было помещено в утятницу, начиненную болтами и гвоздями. В тот же день произошли еще два взрыва, по механизму исполнения идентичные громыхнувшему в вагоне метро, – в магазине № 15 Бауманского пищеторга и около продмага № 5 на улице 25-летия Октября. В графу «Число жертв» Кривцов, сверившись с записями Гранта Нерсессовича, вписал цифру семь, в «Число пострадавших» – тридцать семь. Судя по тому, что террористы – некто Степан Затикян и двое его сообщников – были живы и преданы суду, взрывные устройства приводились ими в действие дистанционно или с помощью часового механизма. Всех троих суд приговорил к смертной казни через расстрел, и весной того же 1977-го приговор был приведен в исполнение. Фамилия Затикян в записях Гранта Нерсессовича была подчеркнута красным, и рядом тем же кровавым фломастером ремарка: «Сволочи!!!»

Макс пробежал глазами следующие несколько листов – там тоже были записи о терактах в метро: 20 апреля 1989 года сразу на двух станциях – «Павелецкой»-радиальной и ВДНХ, в июне 1996-го – на перегоне между «Тульской» и «Нагатинской», в январе 1998-го – на «Третьяковской». Во всех ЧП были погибшие или раненые. Дальше шли теракты на «Пушкинской» и на перегоне между «Павелецкой» и «Автозаводской», где число жертв измерялось десятками. Однако в адрес виновных в этих преступлениях Симонян не высказывался – никаких комментариев на полях не было.

«Затикян был армянин, как наш Нерсессыч, – отметил про себя Кривцов. – Может, старика это обстоятельство и потрясло – стыдно стало, что жестокий убийца оказался представителем его народа. А может, тут другое? Вдруг парней тогда ни за что расстреляли. Сколько этому Затикяну было? Тридцать два. В общем, не мальчик уже. А то, что в семидесятые невиновных, бывало, расстреливали, – это уже общее место. И то, что на суде террористы во всем признались, ничего не значит. Органы со времен незабвенных бериев, ягод и ежовых особыми способностями по части выбивания чистосердечных признаний отличаются…»

– Грант Нерсессович, а вот тут у вас некто Степан Затикян присутствует. Вы были с ним знакомы?

Симонян поднял от бумаг голову:

– С чего ты взял?

– Ну, он тоже армянин, и вообще…

– Нет, знаком не был. Армян по всему миру больше пятнадцати миллионов. Неужели ты думаешь, что все они друг с другом знакомы?

– Нет, конечно. Но у вас же принято объединяться в диаспоры. И, насколько я знаю, всегда принято было. Это сейчас в Москве кавказцев чуть не половина населения, а в конце семидесятых, наверное, не так уж и много было.

– А ты что, с картотекой уже закончил? – резко сменил тему Симонян.

– Нет еще. – Макс отрицательно покачал головой. – Только начал.

– Ну, так продолжай. А когда закончишь, я с тобой одной любопытной догадкой поделюсь. Это, конечно, надо еще проверять и проверять, но я почти уверен, что прав.

– В чем?

– А в том, что все происшествия в метро, особенно с человеческими жертвами, укладываются в четкую схему. И если нам с тобой на основе уже имеющихся данных удастся вывести своеобразную закономерность, я бы даже сказал – формулу, можно будет заранее знать, где и когда произойдет следующее ЧП.

– Шутите?

– Отнюдь.

– Вы меня заинтриговали!

– Ну, так работай!

Прошло минут сорок, прежде чем Кривцов задал очередной вопрос:

– Грант Нерсессович, а вот такие происшествия: милиционер выстрелил в рот гастарбайтеру, милиционер застрелил любовницу – их в какой раздел определять?

– Это когда сержант УВД Борис Коструба выстрелил из табельного оружия в рот гастарбайтеру Рустаму Байбекову, не имевшему регистрации, и сел на девять лет?

– Память у вас! – немного делано восхитился Кривцов.

– Второй случай, – не обращая внимания на реплику Макса, продолжил Симонян, – был с капитаном, прямо на станции метро устроившим разборку со своей гражданской женой. Приревновал, кажется. Давай оба случая в «Разное». Хотя нет: лучше в «Незаконное применение оружия представителем власти». У меня такого раздела нет – сам создай.

Выполнить распоряжение Кривцов не успел. В пещеру влетел запыхавшийся Колян:

– Мужики! Срочно уходим! Через час облава!

Кривцов и Симонян разом подняли головы и, замерев, уставились на Коляна.

– Чего сидите?! На сборы десять минут! Уходим!

– Куда? – растерянно огляделся Симонян.

– А это ты нам сейчас скажешь куда! Кто у нас специалист по подземельям, которые еще не заняты и где безопасно?

– Да скажи ты толком, что случилось? – продолжая сидеть, взмолился Грант Нерсессович. – Кардан наезжает?

– Да при чем здесь Кардан? Он сам, можно сказать, в пострадавших. Кардан и предупредил, чтоб смывались. Ему надежный человек из ментуры шепнул – из тех, с кем он делится, – что мэрия приняла решение о массовой подземной зачистке от этих… внеклассовых элементов.

– От деклассированных? – уточнил Симонян.

– Ну да. Короче, от нас. Говорят, в Подмосковье под это дело уже лагеря подготовили. Сначала туда всех свезут, а потом разбираться будут. Уголовников, которые в розыске числятся, – в СИЗО, стариков – по специнтернатам, а тех, кто помоложе, – на тяжелые работы: в шахты угольные и бокситные или еще куда. Кардан говорит, наверху решили: раз в подземелье живем, значит, к таким условиям вполне приспособлены. Еще сказал, платить не будут, только кормить и одевать. Типа, все равно никуда не рыпнетесь и не пожалуетесь: документов-то нет, большинство в покойниках или в без вести пропавших числятся – попробуй в таком состоянии покачай права!

– Так, понятно, – подскочив со стула, засуетился Симонян. – Максим, быстро упаковывай бумаги! Вон там, в углу, у меня сумка на колесиках, в ней еще баул клетчатый. Да, вот еще моток веревки. Я как знал, как чувствовал, что когда-нибудь придется спасать архив! Складывай все в папки и связывай как можно плотнее. Колян, где Митрич, Адамыч, Шумахер, Ростикс, Антон?