Читать книгу - "Американский герой - Ларри Бейнхарт"

— Основной работой можешь не заниматься. Передай Китти, чтобы она тебя кем-нибудь заменила.

— Но Китти заводилась.

— Да, — откликается Бигл.

— Спасибо, мистер Бигл.

Но связь уже прервалась. Бигл чувствует, что впереди что-то брезжит. «Крестоносцы» — отличная идея хотя бы потому, что она предлагает ответ на вопрос, кто захочет пойти на войну. Хотя это не должно было его интересовать. Он должен всего лишь написать сценарий, придумав любого противника, который будет отвечать поставленной задаче. А уж потом Хартман, Джордж Буш или продюсер должны будут обеспечить остальное. Коли. же они не смогут обеспечить ему необходимого противника, тогда ему придется все переписывать. Впрочем, такое происходило регулярно. Разве «48 часов» изначально не планировались для Сталлоне? Потом весь сценарий был переписан для Эдди Мерфи. Хороший режиссер всегда подгоняет материал под своих звезд. А в военном фильме звездой первой величины является противник.

И тем не менее, поскольку ему предстоит иметь дело с реальностью, он предпочитает, чтобы именно реальность повлияла на создание концепции. Он понимает, что ему предстоит вступить в диалог с реальностью, потому что именно она — тот необработанный материал, с которым ему придется иметь дело. Отсюда самый насущный вопрос был — кто готов идти на войну и умирать за то, чтобы Джордж Буш был переизбран на новый срок.

У арабов существует многовековая традиция священной войны — джихада. Когда люди искренне верят, что после смерти они попадут в рай с гуриями, гашишем и наргиле, они с радостью идут в бой, зная, что обречены на поражение.

Образ Рая в виде восточного сада захватывает его настолько, что он делает в блокноте запись: это может стать сюжетом или хотя бы декорацией фильма. Ибо огромное число людей именно так представляли себе Лос-Анджелес: огромный город, напоенный красочным дурманом, изобилующий горячими бассейнами, экзотическими растениями, наркотиками, любовью и сексом, а также прекрасными и покорными женщинами. Однако стоило сюда попасть, и Рай оборачивался своей обратной стороной: загрязненная среда, ненависть, преступность, автомобильные пробки и вечно раздраженные и неудовлетворенные женщины. И вот в конце герой сбегает отсюда, возвращается на поле битвы и говорит: «Нет, я не хочу быть мучеником, потому что в раю точно так же, как дома».

Бигл не был фантазером. Он прекрасно понимал, что от него ждут воссоздания настоящей войны, за которую люди должны платить своей жизнью. Это переполняло его чувством собственной власти, которого он не испытывал никогда ранее, даже перед началом съемок, когда его команды ждали тысячи людей. Это чувство было гораздо глубже и насыщеннее.

Бигл поворачивается к экранам и приступает к просмотру фильмов о террористах. «Черное воскресенье», «Дьявольский волк», «Команда террористов», «Коммандсо, «Лучше смерть, чем бесчестье», «Синдром „Омега"», «Силы вторжения». Язык фильмов прост и ясен. Арабы — террористы. Террористы плохие. И иной точки зрения не могло быть.[65]Это чрезвычайно важно: ведь тогда не требуется длинная экспозиция. Точно так же как с нацистами — стоило одеть парня в кожу, вставить ему монокль н научить делать нацистское приветствие, и зритель немедленно понимал, что это негодяй, так что режиссер мог сразу переходить к сюжету.

Однако после просмотра клипов воодушевление Бигла несколько спало. Несмотря на свою черно-белую однозначность, терроризм явно не годился для съемок хорошего фильма. Эта кинопродукция и в подметки не годилась тому, что было снято о Второй мировой войне и даже о Вьетнаме. Все это напоминало туфту в духе Чака Норриса. И лучшим фильмом были «Игры патриотов», что свидетельствовало об ограниченных возможностях этого жанра.