Читать книгу - "Гиви и Шендерович - Мария Галина"

— А шейх этот велел не дергаться… — возразил Гиви, которому было неуютно в развалинах, но брести по палящему солнцу тоже не особо хотелось.

— А ты и не дергайся. Просто двигай.

— Он сказал, местные власти уже на подходе.

— Где? — разозлился Шендерович, — ты их видел? Он их видел?

— На подходе, — упрямо повторил Гиви.

Шендерович мрачно посмотрел на него, покачал головой и полез на верхотуру груды камней, когда-то служившей остатком городской стены.

— На подходе, — бормотал он злобно, — сейчас, разбежались… ты кому поверил? Странствующему фокуснику? Этому артисту-трансформатору? Местные власти, местные власти… Бандиты это, а не местные власти…

— Он бандитов, Миша, между прочим, убрал, — уговаривал снизу Гиви.

— Конкурентов он убрал, ясно? — шипел сверху Шендерович. — Да и то…

Он вдруг умолк, и Гиви отчетливо услышал, как его напарник хватает ртом воздух. Обожженное солнцем пустыни лицо Шендеровича стремительно побледнело, глаза выпучились. Он скатился вниз и ошеломленно покрутил головой.

— Что там, Миша? — испуганно вопросил Гиви.

Шендерович сделал глубокий вдох.

— Местные власти, — наконец, выдохнул он.

Гиви приподнялся на цыпочки, вытягивая шею, но ничего не увидел.

Шендерович сделал неопределенное движение указательным пальцем, тыча его вверх.

Гиви тоже вздохнул и, в свою очередь, полез на груду камней. До самого горизонта простирались барханы, покрытые песчаной рябью, но там, вдали, шевелилась, приближаясь, темная полоса. Горячие верховые кони плясали под всадниками, за ними следовала вереница верблюдов, на утреннем ветру развивались узкие знамена, алел шелк попон, сверкали белизной одеяния, солнце плясало на остриях копий.

— Ничего себе! — пробормотал он.

— Местные власти, — снова пояснил снизу Шендерович.

* * *

Гиви осторожно слез.

— Ну? — хладнокровно спросил овладевший собой Шендерович — видал? Кажется, это за нами!

— Это… да… Миша, но это же целая армия!

— Типа того… — Шендерович на миг задумался, рассеянно меряя взглядом безрадостное окружение, — Ладно! Раз, два, взяли! Давай, лезь на это вонючее жвачное. И поскорей!

— Зачем, Миша?

— Мы, — провозгласил Шендерович, отряхиваясь и тщетно охорашиваясь, — встретим их, как подобает отважным мужам, сынам пустыни. Мы не будем таиться в развалинах, как какие-то шемхазайцы! Мы выступим им навстречу! На этих великолепных животных! Стой спокойно, ты, падаль!

Он деловито ткнул белую верблюдицу кулаком в бок и та, к удивлению Гиви, покорно подогнула мосластые передние ноги.

— Вот так, — назидательно проговорил Шендерович, умащиваясь в седле, — А теперь вира помалу. Ах ты, волчья сыть, травяной мешок! Давай, Гиви, шевелись, что стал, как соляной столб. Ногой его! Ногой!

— Уместно ли это, Миша? — все еще сомневался Гиви, осваивая могучие всхолмления. Его верблюд, презрительно оглянувшись, с размаху шлепнул по земле огромным стоптанным копытом. — Некоторая нескромность, нет?

— Всего лишь вежливость, — отозвался со своей вершины Шендерович; верблюдица под ним втянула воздух длинной верхней губой и вдруг радостно заревела, раззявив огромную желтозубую пасть. — Во! Да ты на девочку погляди — как трепещет! Стремится к обществу. В свет, так сказать! Ах ты, моя Наташа Ростова!

Где— то за барханами ей откликнулся отчетливый, чистый звук рожка.

— Э-эх! — вздохнул Гиви.

В затерянных пространствах его души трубы ответили трубам…

Он распрямил плечи, насколько это было возможно в данных условиях, и потрусил вслед за Шендеровичем, гордо возвышавшимся на разукрашенном седле покойного Предводителя.

* * *

Войско приближалось. Стройная цепь заколебалась и нарушилась — от нее отделилось трое верховых на горячих конях с тонкими ногами и лебедиными шеями, в богатой сбруе и расшитых серебром чепраках. Всадники ослепляли взоры своими изукрашенными кафтанами и рубахами тончайшего полотна, а также переливчатыми шароварами, из которых вполне можно было выкроить паруса для быстроходной ладьи.

— Как представляться будем? — выкрикнул Гиви в спину Шендеровича, неуклонно мчавшегося навстречу.

Я не шпион, — уговаривал он сам себя, моргая от поднятой встречающими пыли, — я бухгалтер… Может, они и бухгалтеров так встречают? Скажем, иностранных?

— Как цари, разумеется, — обернувшись, крикнул Шендерович, грозно сверкнув глазами.

— Брось, Миша! Кто нам поверит?

— А во что они поверят, — орал Шендерович, нахлестывая верблюда, — в воздушные шарики?

Про воздушные шарики Гиви успел почти забыть. За последние несколько дней он вообще не сталкивался с резиновыми изделиями.

В шарики не поверят, — тоскливо думал он, трясясь на своем верблюде, — в бухгалтеров наверное, тоже. Интересно, проверят ли они в скрытых царей?

Грозный смуглый красавец, возглавляющий отряд, осадил вороного жеребца, бросил поводья одному из спутников и спрыгнул на песок. Гиви потрясенно наблюдал, как он опускается на колени, склонив гордую, увитую белоснежным тюрбаном голову.

— Приветствую тебя, о, царь времен! — произнес он. — Наконец-то ищущий нашел искомого.

— И я приветствую тебя, о, водитель тысячи копий, — с достоинством произнес Шендерович.

* * *

— Поведай же мне, о, могучий, — эмир деликатно подхватил щепоть обжигающего плова, желтого как шафран, источающего запах имбиря и приправленного гранатовыми зернами, — мы ждали тебя, но как случилось, что ты, царь царей, очутился в пустыне с одним единственным спутником, каковой есть — кто он, кстати, о, сильный?

— Мой великий везирь, разумеется, — доброжелательно кивнул Шендерович, запивая плов прохладным шербетом, — грозный, как горный лев, щедрый, как летняя гроза. Не удивляйся нашему виду, о, воин, равно как и нашему печальному положению — в обычае у нас странствовать тайно, дабы из первых рук узнавать, все ли в порядке в подвластном мне царстве. И, как водится, напали на нас свирепые разбойники, однако же, не ведая о нашей истинной сущности, которую мы им не открыли, несколько опрометчиво решили они продать нас в рабство. Однако же мы силой и хитростью сумели освободиться, как видишь, захватив военную добычу в облике этих благородных животных.

— А! — кивнул эмир, — Лучшей жемчужиной пустыни овладел ты, о, великий, ибо это и есть знаменитая Аль-Багум, ревущая, о коей ходят удивительные слухи. Добавлю, что ее числили добычей грозного Рейхана по прозвищу Шарр-ат-Тарик, что означает «Зло дороги», а захватил он ее во время буйного набега на стада Ирама. Еще добавлю, что очень мы горевали по этому поводу, ибо нет лучшей верблюдицы в подлунном мире.