Читать книгу - "Уход Мистлера - Луис Бегли"

К тому времени я или уже умру, или буду совсем плох.

Все равно приезжай, даже если будешь совсем плох.

И он сел на речной трамвайчик, и поплыл на другую сторону канала, и не сводил глаз со стоявшей на берегу Беллы до тех пор, пока фигурка ее не стала еле различимой. Оказавшись на Дзаттере, он направился в сторону Доганы, этого корабельного носа Венеции, где некогда находились соляные склады, самые большие в стране. Сидя за металлическими столиками перед кафе, туристы поедали пиццу, сандвичи с ветчиной и помидорами и мороженое. А кое-кто сидел прямо на тротуаре, привалившись спиной к садовой ограде.

Здесь были юноши нордического типа с обнаженной грудью, уже успевшей покрыться ярко-розовым загаром, рядом валялись снятые кроссовки и носки; девушки, подставляющие обнаженные бедра и плечи солнцу. Безобразная, ничем не прикрытая плоть, кисловатый запах пота, мутные, густые, как в сточном колодце, воды канала. Собственное тело показалось ему страшно тяжелым. Но он все шел, шел и шел. О том, чтобы присесть рядом с ними, не могло быть и речи. Он отдохнет, лишь когда доберется до церкви Санта-Мария делла Салюте. А затем, если церковь будет открыта, посидит во дворике, на скамье перед статуей черной Мадонны. Еще раз взглянет на обезглавленное и окровавленное тело Голиафа на потолке, расписанном Тицианом.

Он не помнил, когда у гребцов traghetto[65]наступает сиеста — наверное, после ленча, и только через час или два они вновь возвращаются к работе. Ужасное одиночество и усталость. Могущественный Гермес, покровитель всех путешественников, призывал их вернуться к своей миссии! Не заставляйте вашего слугу снова подниматься по обитым железом ступеням моста Академии, избавьте его от прохода сквозь толпу робких сенегальцев, пусть даже каждый из них прекрасен, словно сошел с полотен Веронезе. Как весело они стрекочут, рекламируя свой нехитрый товар, выставленный на просторах площади Сан-Стефано. Вперед, вперед, вперед!

Вот он добрался до лодочного сарая у гребного клуба, что находился всего в одном квартале от Доганы. О, эти звуки вечернего звона, оплакивающие умерших за день, они пронзают сердце странника жгучим желанием, а запах лака и свежего дерева наполняет его тоской. Огромные двери сарая распахнуты настежь. Он замирает на секунду, любуясь узкими изящными двухвесельными яликами и гоночными восьмерками, мирно спящими на стапелях. Они похожи на неких мифических зверей и всегда страшно нравились ему.

На стуле сидел маленький темнокожий человечек в темно-синих тренировочных штанах и красной футболке с эмблемой клуба и чинил уключину для весла. Еще один мавр, подумал Мистлер. Человечек окинул его внимательным взглядом. Прошло, наверное, не меньше минуты прежде, чем он заговорил.

Нравятся наши лодки? — заметил он.

Molto[66].

А, так вы англичанин? Наверное, гребец?

Акцент напоминал индийский. Мистлер вглядывался в тонкие мелкие черты лица мужчины. Да он уже почти старик, старше Мистлера, но сразу видно: очень здоровый и крепкий.

Нет. Я американец. Занимался греблей, но давно, в молодости.

Оно и видно. С такими, как у вас, руками и фигурой не гребут! Он засмеялся. А по виду и речью смахиваете на англичанина. Если желаете, приходите завтра. Лодки выходят в воскресенье утром. Там видно будет. Может, и для вас найдется местечко. Если члены клуба не будут возражать, почтем за честь принять в свою команду.

Спасибо. Но завтра я уезжаю из Венеции.

Тогда в следующий раз.

Да, конечно.

Он махнул рукой на прощание. Человечек, не двигаясь с места, ответил улыбкой.

Несколько минут спустя, уже дойдя до Доганы, Мистлер остановился и окинул взглядом пролив, отделяющий Сан-Джорджио от Джудекки. И повернул назад. В следующий раз. Что, если это знак судьбы? Темнокожий человечек сидел на том же месте и продолжал чинить уключину.

Скажите, обратился к нему Мистлер, вот эти двухвесельные ялики — может, есть возможность приобрести один? Я занимался греблей в команде очень давно, когда был совсем еще молодым человеком. И мне хотелось бы побыть на воде одному. А когда приеду в следующий раз, буду приходить к вам и брать ялик.

Лодки у нас не продаются. А чтобы вам дали покататься, надо быть хорошо знакомым хотя бы с одним членом клуба.

Что ж, очень жаль.

Мистлер направился было к выходу, но тут мужчина окликнул его: Эй, сэр, а зачем вам обязательно ялик? Может, возьмете другую лодку? Идемте со мной.

Мистлер прошел за ним в заднюю комнату. Черная, приземистая и блестевшая лаком лодка походила на длинный гроб.

Примерно такая же была у меня в детстве, сказал Мистлер. Плавал на ней в бухте, там до сих пор наш дом. Очень устойчивая и надежная. Вот только у меня была не черная. Просто отполированная и покрытая лаком, как ваши ялики.

Эта тоже очень устойчивая, сэр. Владелец попросил, чтобы ее выкрасили в черный наподобие гондолы. Он в прошлом году умер. Теперь она принадлежит мне.

Да, Мистлер признавал достоинства лодки. В ней можно выходить в море, когда дни становятся короче, в начале вечера, примерно за час до захода солнца, как только стихнет ветер. Доплыть до того места, где кончается Джудекки, и дальше, в море, с глаз долой — из сердца вон. А впереди лежит Лидо. А дальше — Сан-Пьетро на Вольте, одном из прилегающих островов. Между ними есть узкий пролив Маламокко. Грести надо медленно, но долго и сильно. И держать курс на баржи, что видны в акватории. Там ветер свежеет, там уже через полчаса запахнет открытым морем. Последние лучи солнца будут светить тебе прямо в глаза, а нос лодки — указывать на то место, где вскоре взойдет луна. И водное пространство огромно и необозримо.

Много плавали на ней?

Да нет, сэр. Думал продать.

Тогда продайте ее мне, пожалуйста. И подержите у себя до моего возвращения, ладно?

С удовольствием.

Две важные покупки за один день. Мистлер сунул руку во внутренний карман блейзера, где обычно держал чеки.

Это необязательно, сэр. Можете заплатить, когда вернетесь.

Я могу задержаться. Позвольте заплатить сейчас.

Тогда пошли ко мне в офис. Вот стул. Прошу, располагайтесь.

Лодочник уселся по другую сторону стола. Комната была черна, как лодка, глаза у Мистлера болели и слезились. Мужчина наблюдал за тем, как он выписывает чек. Затем медленно стал записывать условия сделки в толстенный гроссбух. С довольным, но мрачным лицом протянул Мистлеру квитанцию. Все было в полном порядке. Чек Мистлера перешел из рук в руки. Теперь он просто не имеет права подвести этого человека.