Читать книгу - "Одесская сага. Понаехали - Юлия Артюхович (Верба)"

В августе на Петин день рождения слетелась, по меткому выражению Елены Фердинандовны, на семейный шабаш вся их бабская эскадрилья – старшие кровные сестры Нора и Рита. Старшая Нора была в шикарном платье и дорогущем жемчуге, вся из себя светская дама, супруга врача и преподавателя медицинского университета. Ритка крутила отчаянный роман то ли с киевским комиссаром, то ли с партийным чиновником, то ли с обоими. Она вышла курить на галерею и вызвала с собой именинника.

– А ну-ка, признавайся, что стряслось? Влюбился?

– Нет! – вспыхнул Петька. – Никогда!

– Понятно, – Ритка затянулась. – Влюбился, а она тебя не замечает. Потому что королевы таких зануд не замечают.

– Неправда! Мы целовались, – ляпнул Петька, поплывший от выпитой наливки.

– Ого! Поздравляю! А страдаешь чего? Неужто понесла?

– Что понесла?

– Яйцо! Да ладно, ничего, – хихикнула Рита и потрепала его по голове. – Поссорились?

– Да. Я не знаю, что делать. Я виноват.

– Ну ты виноват по-любому. Во всех ситуациях, даже когда думаешь, что прав. Это на будущее учти – так будет быстрее и дешевле. А пока, сударь, или как там теперь, товарищ, есть два варианта. Сделай что-нибудь сумасбродное – выложи цветами ее имя под окнами, приди стреляться от несчастной любви, предложи ей сбежать вместе в Париж… – Рита увлеченно рисовала дымящимся мундштуком затейливые орнаменты в стиле русского модерна.

– Рита, мне четырнадцать, – вздохнул Петя.

– Забыла. И что ты зануда немецкая – тоже забыла.

– А ты, можно подумать, нет.

– А я веселая и легкая, не то что ты. Сейчас еще со мной поссоришься, – она легонько стукнула его по лбу. – Не пререкайся с барышнями. Сразу винись. Тут же, пока она в голове не накрутила себе обиды. Давно поссорились?

– Сорок три дня назад.

Рита сморщила носик и вздохнула:

– Плохо дело… Надо удивить или зацепить…

– Как? – Петька впервые за сорок три дня оживился.

– Ну как? Удивить поступком или подарком, чтобы поняла, как сильно любишь.

– Вот еще! Не люблю я ее!

– Я так и поняла. Так вот, хвостиком виляешь, подарок невиданный даришь, про чувства свои говоришь и если сразу не прогнала – немедленно целуй.

– А если не поможет?

– А если не поможет – тогда ва-банк.

– Куда?

– Тогда пан или пропал. Заведи другую.

– Не хочу другую!

– И не надо – сделай так, чтобы она приревновала, – мигом вернется. Ну или навсегда разбежитесь. Прогуляйся перед ней с другой, комплиментов наговори, чтобы она слышала. Тебе ж терять нечего. Поверь, если придумаешь необыкновенный подарок, она простит и вернется.

Через двор, задрав нос, шла Женька. Она стрельнула глазами в сторону Петькиной галереи и пошла дальше. Этой доли секунды Рите хватило, чтобы увидеть ее взгляд и, повернувшись, посмотреть на брата.

– О божечки… Петя… Ну ты влип. У меня для тебя две новости – хорошая и плохая. Хорошая – она в тебя влюблена по уши, а плохая…

Петька подскочил, чмокнул в макушку Ритку и умчался в квартиру.

Она поправила прическу и затянулась:

– А плохая – этот клятый суржик к тебе не вернется.

Через неделю Петя раздобудет финку и сделает на ней гравировку «Б. Е. И.» – Беззуб Евгения Ивановна. Вложит в шикарную бархатную дамскую сумочку, которую с барского плеча подарит Норка.

С началом нового учебного года Петя встретит Женю у Мариинской гимназии и протянет подарок. Выдержки ей хватит до ближайшей лавочки у Соборной площади. Женское любопытство способно сломать даже самые высокие нравственные устои и смертельные обиды. Женька возьмет сумочку, а потом вытащит нож.

– Осторожно. Острый, как бритва, – скажет он. – Хочешь, научу им драться или метать?

Женька растает и улыбнется. Петька робко прикроет ладошкой ее пальчики. Она не отстранится.

Петька вспомнит совет сестры и, забыв, что они в центре, на лавке недалеко от гимназии, притянет Женьку к себе и поцелует. Она ответит на поцелуй. И тут у застегнутого до горла, дисциплинированного и системного, как словарь Брокгауза и Эфрона, Петьки начисто сорвет крышу. Он сделает то, о чем мечтал последние полгода – сгребет в ладонь Женькину развитую не по годам грудь. И тут же получит по морде. Женька вскочит как ошпаренная:

– Совсем стыд потерял? Я тебе что, шалава привокзальная?! Не подходи ко мне никогда!

Он опять сам все испортил.