Читать книгу - "Стивен Кинг идет в кино - Стивен Кинг"

– Да, сэр.

– Я недолго, – сказал Тед и позволил Лену Файл су увести его за арку в бильярдный зал. Они прошли мимо мужчин в высоких креслах, и Тед остановился поговорить с тем, кому чистили ботинки. Рядом с дедом Джимми Джи Тед Бротиген выглядел совсем молодым. Старик прищурился на него, и Тед что-то сказал, и оба засмеялись. У деда Джимми Джи смех был громкий, звучный для такого старика. Тед протянул обе руки, ласково погладил его землистые щеки. И дед Джимми Джи засмеялся еще раз. Потом Тед позволил Лену увести себя в занавешенный альков мимо других людей в других креслах.

Бобби стоял у письменного стола как прикованный, но Лен не сказал, что ему нельзя смотреть по сторонам, и он смотрел – во все стороны. Стены были увешаны пивными рекламами и календарями, на которых были девушки почти без всякой одежды. Одна перелезала через изгородь в деревне. Другая выбиралась из «паккарда» так что юбка задралась и были видны ее подвязки. Позади стола были видны еще надписи по большей части с «не» (ЕСЛИ ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ НАШ ГОРОД, ЗАГЛЯНИ В РАСПИСАНИЕ, НЕ ПОРУЧАЙ МАЛЬЧИКУ МУЖСКУЮ РАБОТУ, БЕСПЛАТНЫХ ОБЕДОВ НЕ БЫВАЕТ, ЧЕКИ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ, В КРЕДИТ НЕ ОБСЛУЖИВАЕМ, ПОЛОТЕНЦАМИ ДЛЯ СЛЕЗ АДМИНИСТРАЦИЯ НЕ ОБЕСПЕЧИВАЕТ) и большая красная кнопка с пометкой «ВЫЗОВ ПОЛИЦИИ». С потолка на запыленной проволоке свисали целлофановые пакеты с надписями «ЖЕНЬ-ШЕНЬ, ВОСТОЧНЫЙ КОРЕНЬ ЛЮБВИ» и «ИСПАНСКИЙ ЛУКУМ». Бобби подумал, что это, возможно, витамины. Но почему в таком месте продают витамины?

Парень в комнате с игорными автоматами хлопнул по боку «Космический патруль», попятился, показал автомату фигу. Потом неторопливо прошел в сторону выхода, поправляя шляпу. Бобби вытянул палец пистолетом и прицелился в него. Парень удивился, потом ухмыльнулся и прицелился в ответ на пути к двери. На ходу он развязывал рукава куртки.

– Клубные куртки тут носить запрещено, – сказал он, заметив любопытство в широко раскрытых глазах Бобби. – Нельзя даже хреновые цвета показывать. Правила тут такие.

– А!

Парень улыбнулся и поднял руку. На обратной стороне ладони синими чернилами были нарисованы вилы дьявола.

– Но у меня есть знак, братишка. Видишь?

– Ух ты! Татуировка! – Бобби даже побледнел от зависти. Парень заметил, и его улыбка расплылась в ухмылку, полную белых зубов.

– Дьяволы, мать твою. Самый лучший клуб. Дьяволы правят улицами. А остальные все – дырки.

– Улицы «там, внизу».

– Там внизу, где же, хрен, еще? Живи, братишечка. Ты мне нравишься. Вид у тебя понтовый. Только ежик тебе на фига. – Дверь открылась, ударило жарким воздухом, уличным шумом, и парень исчез.

Бобби заинтересовала плетеная корзиночка на столе. Он наклонил ее, чтобы заглянуть внутрь. В ней было полно колец для ключей с пластиковыми брелоками – красными, голубыми, зелеными. Бобби взял одно в руки и прочел золотые буковки: «УГЛОВАЯ ЛУЗА», БИЛЬЯРД, ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ. КЕНМОР 8-2127.

– Бери, бери, малыш.

Бобби так вздрогнул, что чуть не опрокинул корзинку с кольцами на пол. Из той же двери, что прежде Лен Файлз, вышла женщина, и она была даже потолще него – почти как цирковая толстуха, – но ступала она с легкостью балерины. Бобби поднял глаза, а она уже стояла перед ним, а вернее, возвышалась над ним. Она могла быть только сестрой Лена.

– Извините, – пробормотал Бобби, положив кольцо назад в корзинку и подталкивая ее кончиками пальцев подальше от края. Возможно, он дотолкал бы ее до противоположного края и она свалилась бы, но толстуха поддержала ее ладонью. Она улыбалась и вроде бы совсем не сердилась, и Бобби почувствовал невероятное облегчение.

– Да нет, я серьезно: обязательно возьми! – Она достала кольцо с голубым брелоком. – Дешевые штучки, зато бесплатные. Мы раздаем их для рекламы. Как спички, понимаешь? Хотя вот спички я мальчишке дарить не стала бы. Ты ведь не куришь?

– Нет, мэм.

– Хорошее начало. И спиртного лучше не пробуй. Ну-ка, бери, не отворачивайся от дармовщинки, малыш. Не так-то ее много в мире.

Бобби взял кольцо с зеленым брелоком.

– Спасибо, мэм. Очень классный. – Он положил кольцо в карман, твердо зная, что от него нужно будет избавиться – если его мать найдет такую штуковину, она не обрадуется. А задаст двадцать вопросов, как сказал бы Салл. А может, и тридцать.

– Как тебя зовут?

– Бобби.

Он выждал: не спросит ли она, как его фамилия, и про себя жутко обрадовался, когда она не спросила.

– А я Аланна. – Она протянула руку всю в кольцах. Они мерцали, как лампочки автоматов. – Ты тут с отцом?

– С моим ДРУГОМ. – Бобби подчеркнул последнее слово. – По-моему, он делает ставку на боксерский матч Хейвуда с Альбини.

Аланна словно бы встревожилась и готова была засмеяться. Она наклонилась, прижимая палец к красным губам. Потом шикнула на Бобби, обдав его крепким спиртным запахом.

– Не произноси тут слова «ставка», – предостерегла она. – Это бильярдная. Никогда не забывай этого и будешь всегда цел и невредим.

– Ладно.

– А ты красивый чертененок, Бобби. И похож… – Она запнулась. – Может, я знаю твоего отца? Возможно по-твоему?

Бобби покачал головой, но неуверенно – он ведь и Лену кого-то напомнил.

– Папа умер. Давным-давно. – Он всегда добавлял «давным-давно», чтобы люди не рассиропливались.

– А как его звали? – Но прежде чем Бобби успел ответить, Аланна Файле сказала сама – ее накрашенные губы произнесли будто волшебное заклинание:

– Может, Рэнди? Рэнди Гаррет, Рэнди Грир, ну, что-то похожее?

На миг Бобби до того обалдел, что не мог произнести ни слова. Из него словно весь дух вышибло.

– Рэндолл Гарфилд. Но откуда…

Она обрадованно засмеялась. Грудь у нее всколыхнулась.

– Да по твоим волосам больше всего. Ну и веснушки… а еще этот трамплинчик… – Она наклонилась, и Бобби увидел верхнюю половину гладких белых грудей. Они показались ему большими, точно бочки. Она легонько провела пальцем по его носу.

– Он приходил сюда играть на бильярде?

– He-а. Говорил, что с кием у него не задается. Просто выпьет пива, а иногда… – Она быстро задвигала рукой, будто сдавала карты. Бобби вспомнился Маккуон.

– Угу, – сказал Бобби. – Он на любой неполный стрет клевал, как мне говорили.

– Ну, этого я не знаю. Но он был хороший человек. Приходил сюда по понедельникам вечером, когда тут всегда ну просто как в могиле, и через полчаса с ним все начинали смеяться. Он играл песню Джо Стэффорда – не помню названия, – заставлял Лена включать проигрыватель. Настоящий миляга, малыш, потому-то я его и помню; миляга с рыжими волосами – большая редкость. Пьяных он не угощал, был у него такой пунктик, а так – последнюю рубашку был готов для тебя снять. Только попроси – и пожалуйста.