Читать книгу - "Франция и французы. О чем молчат путеводители - Стефан Кларк"

Иностранцы, у которых во Франции имеются женихи и невесты, нередко изумляются, узнав, что здесь можно по закону дважды вступить в брак.

Нет, это никак не связано с многоженством или двоеженством. Ну, не совсем.

Если пара желает повенчаться, тогда им приходится дважды справлять обряд бракосочетания. Один проходит в городской ратуше в присутствии мэра или члена городского совета. Второй – в церкви. Поскольку Франция светская страна, одно церковное венчание не имеет юридической силы[374]. Впрочем, двойной узел на узах Гименея все равно не спасает от адюльтера. Супружеская измена является во Франции обычаем, особо распространенным среди наиболее уважаемых людей, и в первую очередь среди католической буржуазии. Католический город Лион, за которым следят как тысяча статуй Девы Марии, так и видеокамеры, известен как цивилизованный рассадник рогатых мужей, где горожане ведут двойную жизнь. Мужья, убегая с работы, встречаются с любовницами, которые являются женами мужчин, занимающихся тем же самым в соседнем гостиничном номере. Секретарши посылают букеты как любовнице, так и супруге, причем никогда их не путают. Это подлинный институт, система, на которую никто не покушается, проявляя глупую ревность или вульгарно угрожая разводом (что у католиков считается смертным грехом).

Это не афишируется, так как общество лишилось бы видимости приличий. Это непризнанный закон природы, своего рода естественное отправление, в котором вы отказываете другим людям.

Политики тоже должны иметь любовниц. Как говорит Пол Уэст в « A Year in the Merde», политик без любовницы все равно что шериф без пистолета – окружающие думают, что у него нет пороха в пороховницах.

Согласно общепринятой точке зрения, французы не обращают внимания на шашни своих политиков. А вот и нет. Они обожают читать о сексе. Когда шофер Ширака, бывшего президента Франции, подробно описал любовные похождения своего шефа в книге, французы пришли в восторг от того, какой успех он имел у женщин (и от скорости, с какой он якобы «разделывался» с ними). Мазарини, дитя любви президента Миттерана, преследовали папарацци, и в настоящее время она является чем-то вроде звезды, только по-своему. А когда супруга господина Саркози появилась в свете со своим любовником, а господин Саркози повез свою любовницу в отпуск на Мартинику, французские средства массовой информации словно взбеленились.

Однако французы не осуждают их – и в этом их огромное отличие. Они любят читать разоблачения, но никто из них не требует отставки политических деятелей, поскольку они не понимают, как любовная интрижка может помешать их деятельности.

Наоборот, работа политика в том и состоит, чтобы соблазнять избирателей. Ну и что из того, что несколько человек совратят в буквальном смысле, физически, а не обманут, наобещав с три короба во время избирательной кампании? Громкий скандал только повысит рейтинг политика среди избирателей[375].

Если средства массовой информации не высказывают общественного порицания, то не только из уважения перед законом, запрещающем СМИ совать свой нос в личную жизнь человека. Этот закон можно было бы довольно легко обойти, заявив, что появление сообщения о любовной интрижке целиком в интересах общества. Просто журналисты не желают, чтобы брошенные ими камни отскакивали и поражали их. Какой редактор журнала, например, рискнет затеять публичный скандал из-за нескромных похождений министра с какой-то исследовательницей, когда он сам годами занимался с одной из своих журналисток тем же самым? И кто из правоверных буржуа женского или мужского пола обрушится в справедливом гневе на омерзительное поведение министра, прочитав статью о его постельных похождениях в промежутке между двумя приступами незаконной страсти? Французы бывают лицемерами, но глупцами их не назовешь.

Жены же политиков остаются безучастными либо хранят молчание. Несмотря на появившиеся откровения, рассказывавшие об увлечениях Ширака другими женщинами, мадам Ширак не подала на развод, судя по всему, ничуть ими не обеспокоенная (если о том можно судить по строгой прическе, которая не претерпела никаких изменений). Была ли она ими довольна – это, конечно, вопрос иного рода. Но во Франции ей, по крайней мере, не пришлось бы в телевизионном эфире наблюдать за тем, как допрашивают ее супруга. И ни один французский политик не заявил бы, как Клинтон: «У меня не было половых сношений с этой женщиной». В конце концов, в случае с Миттераном, отпираться было бы глупо.