Читать книгу - "Девушка с зелеными глазами - Собиан Б. Хайес"

— Это из-за вечеринки? — спросила Ханна. — Потому что он танцевал с Женевьевой?

В этот момент они показались мне такими невинными и наивными, что мне просто стало жаль их. Женевьева тайком превращает мою жизнь в ад, а они ничего не подозревают. Для них жизнь все еще остается набором красивых картинок из тинейджерских журналов, но я уже никогда не смогу относиться к ней так же. Женевьева необратимо изменила меня.

— Эта фотография меня рассердила, — признала я, — но не более того. Что-то изменилось, и мне вдруг показалось, что все это обман и фальшивка. Мне пришлось быть честной с самой собой.

— Кэти, ты такая храбрая, — с преувеличенной чувствительностью выпалила Ханна. — Ты отстаивала свои права и не согласилась на компромисс…

Нэт изучала нас с недоумением.

— Вы вообще видели основную часть мужчин вокруг себя? Если мы откажемся от компромисса, мы закончим свои дни в одиночестве.

Я состроила равнодушную улыбку, увидев, как Ханна нервно постукивает ногой по полу, что обещало продолжение неприятностей.

— Женевьева переживает, Кэти. Она надеется, что ты не возненавидишь ее.

Я даже не отвлеклась от своего торта.

— Возненавижу? Ее?

— Она переживает, что со стороны могло показаться, будто все произошло слишком быстро.

— Ну, насколько я могу судить, Мерлин может хороводить с кем угодно по своему собственному желанию.

Голос Нэт был очень серьезным, и это здорово раздражало.

— Для Мерлина очень важно, чтобы ты не считала, будто он поступил бесчестно.

При этих словах я скрючилась от смеха так, что моя голова оказалась на столе.

— Можете передать сэру Ланселоту, что его честь все еще в безопасности… И его королева Гвиневра, конечно, тоже.

Мы медленно шли к колледжу и были уже у крыльца, когда увидели их. Картинка разворачивалась кадр за кадром, как при замедленной съемке. Они поднимались по ступенькам, держась за руки. Был погожий зимний день, и казалось, будто у Женевьевы в волосах застряли солнечные лучи и теперь они бросают отсветы наружу, а когда она смотрела на Мерлина, ее улыбка просто ослепляла. Их тела двигались в унисон, и когда он отступал, она заполняла собой место, что он оставил позади, и даже их одежда самым изящным образом одинаково развевалась на ветру. Все вокруг бросили свои дела и любовались ими — счастливыми солнечными людьми со всем миром у ног.

— А из них вышла отличная пара, — смогла сказать я, пытаясь разрушить магию момента. И тут девчонки взяли меня за руки. Я скрипнула зубами. — Пойдем уже, покончим с этим.

Мы зашагали быстрее, чтобы догнать их. Мерлин заметил нас и оступился, мы посмотрели друг на друга как-то странно и непонятно для меня. Он ослабил свою руку на Женевьевиной ладони, но она схватила его еще крепче.

Ничего не оставалось, как нарушить эту вязкую тишину.

— Я только что услышала хорошие новости!

— Спасибо, Кэти, — пробормотал Мерлин, глядя в сторону. Мне стало легче, потому что я поняла, как он не хочет тыкать меня носом в эту ситуацию.

— Спасибо, Кэти, — эхом откликнулась Женевьева, и впервые за много дней я не смогла прочесть ее настроения по глазам — ярость ли это, триумф или ее неизменная угроза. Я вспомнила о кулоне и удивилась, неужели связь между нами разрушилась.

После колледжа мне удалось ускользнуть незамеченной и пойти своей любимой дорогой домой. За последние недели все кустарники и деревья превратились не более чем в вязанки голых палок и веток, и в этом была своя резкая, суровая красота. Я разглядывала ряды террас, понимая, что на следующей неделе они уже будут сиять рождественскими огнями, и в этой связи пыталась не думать о доме Мерлина, расцвеченном всеми необыкновенными украшениями ручной работы, которые его мама специально готовила к Рождеству. Теми, которые я уже не увижу. Женевьева заполучила мое Рождество и все романтические безделицы, которыми мы могли бы заниматься вместе с Мерлином.

Насмешливый голос произнес мое имя, и я даже не удивилась, я практически ожидала его.

— Бедненькая Кэти. Она ходит сюда, чтобы побыть одной, когда ей грустно.

Я не обернулась, но мое сердце упало от предвкушения новой встречи.

— А почему мне должно быть грустно, Женевьева?

— Потому что Мерлин тебя больше не любит.

— Поздравляю, — сказала я. — Ты хотела получить его, и теперь он твой.

— Ты все еще считаешь, что избавилась от него сама? — ликующе спросила она. — Что он вообще когда-либо тебе принадлежал?

— Конечно.

— Тогда мне придется спустить тебя с небес на землю.

Она, пятясь, шла прямо передо мной почти вприпрыжку, вынуждая меня идти медленнее. Я так и видела, как она оступается и падает, но ее ноги с завидной легкостью, казалось, миновали любую рытвину и колдобину на тропинке. Она забавно растопырила пальцы и сделала серию волнообразных движений руками, будто была мимом и изображала целую историю.

— Он был моим с самого начала. Даже не обманывайся, что он был твоим.

— Мерлин не предал бы меня, я бы сразу узнала это.

— Эх, Кэти. Он и сам не знал, он предал сам себя. Но его картина сказала всю правду.

— Картина, — повторила я без выражения, удивляясь, как только я могла быть такой наивной и верить в то, что она ничего не знала.

— Просто шикарная, правда? — Она неожиданно рассмеялась и с дерева испуганно сорвалась стайка птиц.

— Это был мой портрет, — не смогла удержаться я.

— Кэти, ты не настоящий художник, и ты не можешь этого понять. Картину, написанную маслом, невозможно изменить с середины. Мое лицо было на холсте с самого начала.

— Но я видела его, — настаивала я, понимая, что только играю ей на руку.

— Ты не видела ничего, кроме нескольких мазков. Тогда еще даже не сформировалась идея. Тебе хотелось увидеть там себя, и ты увидела, что хотела. А когда Мерлин дорисовал детали, получилась я.

— Верь в то, во что тебе нравится верить, Женевьева.

Она резко остановилась, и мне пришлось сделать то же самое.

— Картина была закончена много недель назад. — И по ее лицу медленно, как нефть по воде, расплылась торжествующая улыбка. Она почувствовала мое замешательство и заулыбалась еще шире. — Даже когда Мерлин был с тобой, он хотел быть со мной.

Она раскрыла ладонь, сложила губы сердечком и выдохнула, будто хотела сдуть одуванчик.

— Теперь все почти закончилось, и все там, где им и положено быть.

Она развернулась и ушла, ни разу не оглянувшись.

Когда я шла по улице к дому, Люк возился со своей машиной, его голова была под капотом. Видимо, машина второй раз за неделю отказалась заводиться утром.